Стивен Прессфилд - Последняя из амазонок

— Далеко ещё тащиться? — проворчал Муравей.

Он хотел сделать привал. Но наши товарищи наверху с нетерпением ждали новостей.

— Далеко ли, близко ли, Муравей, но мы забрались сюда не для того, чтобы устраивать бивуаки.

Железная Башка, однако, заявил, что мы и так забрались достаточно далеко: пора остановиться и вызвать подкрепление.

— На нашу долю досталось немало трудов, — поддержал его Жеребчик. — Пусть и другие попыхтят. А то...

Не закончив фразу, он охнул, пошатнулся, словно его толкнули сзади, и потянулся пальцами к груди.

Откуда торчало остриё наконечника стрелы, прошившей его со спины насквозь.

— Меня застрелили, — вымолвил он без всякого выражения, словно сообщив, что по небу проплыла тучка.

Из его носа и рта потекла кровь. Позади меня взвыл от горя и ярости его брат. Я рванулся к Жеребчику, чтобы оттащить его (было очевидно, что ждать второй стрелы придётся недолго), но тот упал прежде, чем мне удалось его подхватить. Он рухнул, обмякнув, как может обмякнуть только мертвец.

Железная Башка с криком бросился к брату. Должен признать, что я, как и большинство из нас, пребывал в полной растерянности. Если кто и проявил присутствие духа, так это Муравей, прикрывший обезумевшего от горя товарища своим щитом. Вторая стрела, с силой ударившись о толстую бычью кожу, натянутую на дубовый каркас, отскочила. Заметив — как ни странно, мне хватило на то ума! — с какой стороны ведётся обстрел, я схватил за волосы Башку, забывшего обо всём, кроме своего несчастного брата, и мы с Муравьём оттащили его за валун. Все наши люди побросали факелы, и те, попадав на сочившуюся смолой почву, вызвали появление нескольких очагов пляшущего голубоватого пламени.

— Богиня и вы, владыки Аида! — Слова, произнесённые женским голосом, прозвучали по-эллински. — Примите первую жертву!

А затем Селена издала боевой клич, от которого сердца мужчин пробирало холодом и волосы вставали дыбом. Снова и снова разносился, отдаваясь эхом от сводов, этот грозный, устрашающий возглас.

«Но где же было мужество афинских воинов?» — спросите вы. Признаюсь, в тот миг все утратили его и, словно обезумев, завопили от растерянности и страха. Я и сам орал, словно меня режут.

— На помощь! На помощь! — разносилось по подземелью, как будто наши вопли могли достигнуть поверхности и вызвать подмогу.

Селена находилась выше нас, где-то во мраке, откуда вскоре покатились и посыпались тяжёлые камни. Казалось, будто сам свод этого склепа разваливается, грозя обрушиться на нас и похоронить заживо.

— Выходите вперёд, двое! — крикнула Селена по-гречески. — А двое других могут уйти.

Она имела в виду, что намерена принести в жертву владыкам подземного царства трёх человек, а поскольку одного — Жеребчика — уже убила, то готова довольствоваться ещё двумя и оставить в живых остальных. Мы переглянулись. В первый момент каждый подумал о том, кого же оставить на расправу, но потом стыд отрезвил нас. Нам следовало удирать всем вместе, и пусть судьба решит, кому спастись, а кому — нет.

— Я не оставлю брата, — поклялся Железная Башка, и шёпот его разнёсся по пещере, как крик.

— Тогда вставай и присоединись к нему!

Третья стрела пропахала смолистый ил.

— Европа! — крикнул я в темноту. — Ты там, дитя?

Никакого ответа.

Это убедило меня в том, что она рядом и Селена велела ей молчать. Впрочем, пусть молчит, лишь бы не стреляла. Подхватив факелы, мы с Башкой схватили нашего погибшего товарища на ноги, прикрылись щитами и бегом припустили к лестничной шахте вдоль высохшей подземной реки. Первым мчался Муравей.

Пробираясь по туннелю к озеру, мы слышали позади быструю поступь следовавшей за нами Селены. Тело несчастного Жеребчика волокли, как мешок с луком; череп погибшего стукался о камни.

Впереди мертвенной чернотой светилось озеро. Селена, двигаясь по галерее, где скрылись летучие мыши, обогнала нас и теперь обрушивала сверху камень за камнем. Мы понимали, что при попытке прорваться под камнепадом любой из нас рискует оказаться с размозжённой головой, но другого выхода не было.

Подняв щиты, мы вошли в липкое озеро, и почти сразу же сын моей двоюродной сестры громко вскрикнул. Мы с Башкой всё ещё тащили тело Жеребчика, когда в лицо Мандрокла угодил тяжеленный камень. От удара паренёк потерял ориентацию и, шатаясь, повернул назад, к уступу, с которого мы только что сошли. Вокруг нас, разбрызгивая густую жижу, падали здоровенные, с дыню размером, камни.