Софы Сматаев - Песнь моя — боль моя

Наутро Жомарт позвал Корабая, чтобы поговорить с ним наедине. «Как он сошел с лица, как впали у него глаза и щеки», — подумал про себя батыр.

— Ну, Корабай, куда теперь подашься?

— Не знаю я, агатай, вы сами укажите путь. Куда идти коню, которого стегали по башке?

— Я понимаю тебя, сынок, но даже я, а мне уже за сорок, частенько пребываю в тупике. Сколько льстецов нахваливают меня, величают батыром. Что и говорить — радует человека блеск его славы. Но только повернусь спиной — те же лизоблюды порочат мое имя, поливают грязью. Как могу не гневаться, терпеть все это? Зависть — вот беда казахов. Толпа горлопанов готова клячу предпочесть тулпару, а коршуна — соколу; малейшего повода им довольно, чтобы похоронить твою честь, твою славу, твое громкое имя. Но собственный палец не отрубишь. Твои муки, как и твои достоинства, — это твоя плоть и кровь, ты несешь их бремя, передаешь их детям и внукам. Всегда будут людишки вроде Мукатая, готовые ножом ударить в спину. И такие, как Бекей, найдутся — любители натравливать, науськивать других. Ну что мы все о них? — Жомарт вздохнул, настроившись на новый лад. — Ты лучше расскажи мне про джунгаров, Корабай. Ойроты — те же самые монголы. Один народ, один язык и вера общая у них. Они дерутся, ссорятся промеж себя, но лишь слегка окрепнут — нападают на казахов. Нас, казахов, много, но мы в пылу междоусобиц не отрезаем хоть хвосты своим коням и не разбредаемся по степи, утратив родственные связи и обычаи. Не на одном костре мы варим мясо, но над нами вьются общие знамена. И стоит бросить клич, сразу со всех концов, из дальней степи, как зыбкие барханы, как вешние потоки, текут в кольчугах бранных рати, несется грозная лавина. Вот что вселяет в нас надежду: выручка, сплоченность и сила. И мы умрем, ее утратив. — Жомарт взглянул в лицо джигита.

Корабай взболтал кумыс и, выпив, кивнул согласно.

Читатель, друг! Чтобы тебе стало ясно, какими были джунгары и их история, я попытаюсь рассказать тебе об этом от своего имени.

Джунгария — это монгольское название, левое западное крыло огромной территории Монголии, в которое входили дурбень-тумень-ойроты {12} 12 Дурбень-тумень-ойроты — ойротство четырех монгольских племен, обитавшее в районе озера Байкал и в верховьях р. Енисея еще до появления Чингисхана. Это объединение четырех племен монголов и называлось — дурбень-тумень-ойроты, что значит союз четырех ойротов. В начале XV в. они уже занимали территорию на западе от монгольского Алтая и озера Убса. Часть их находилась несколько восточнее и доходила до верховьев р. Селенги, на западе — до границ современного Казахстана. В начале XVII в. предводитель ойротского племени хошоутов Гуши-хан завоевывает Тибет, а тургауты вступают в пределы России и располагаются в низовьях Волги. В середине XV в. ойроты составили союз под главенством ханов ойротского рода чорос. Они занимают территорию между озером Балхаш, Тянь-Шаньскими горами и Алтайским хребтом. Созданное ими объединение в русской литературе носило имя джунгарского или ойротского государства. Ойротское государство было ранее феодальным, с сильными пережитками патриархально-родовых отношений. Основой его хозяйства было кочевое скотоводство. Внутренняя междоусобная борьба, разгоревшаяся в середине XV в., приводит ойротское государство к упадку. В XVII в. оно вновь переживает подъем. Наибольшего могущества джунгарское феодальное государство достигло при хане Цэван-Рабдане (1697—1727 гг.). При нем были покорены Восточный Туркестан, восточная часть Ферганы и Старший жуз казахов. , включавшие роды чорос, хошоут, хойт, тургаут, дэрбен, элют. Всеми ими правил хан Эльбек из династии Толе, то есть чингизид, и в конце четырнадцатого века при нем ойроты получили собственное знамя.

Эльбек-хан особо выделял среди своих советников дипломата и оратора Хутхай-Туфу из рода чорос. Он заслужил расположение хана умом и хитростью. Хутхай-Туфа был сверстником Эльбека, они и выросли вместе; множество коварных и жестоких преступлений сплотили их и сделали соратниками. В совете хан не решал без него ни одного сложного вопроса, никогда не отпускал Хутхай-Туфу от себя, даже на охоте. Никогда первый советник не исчезал из его поля зрения, только внешне они были друзьями, Эльбек не доверял Хутхай-Туфе, следил за ним.

Однажды по свежей пороше Эльбек-хан выехал на охоту. Был погожий солнечный денек, и снег слепил глаза. Безмолвие царило в долинах и ущельях. И даже слабый ветерок не нарушал покоя. Опередив свою свиту, Эльбек и Хутхай-Туфа в лощине напали на след лисицы. Рысь сменилась на галоп, их гнал охотничий азарт. И вот он, зверь! Хан выпустил стрелу и безошибочно попал. Кровь лисы алела на снегу, Хутхай-Туфа мгновенно подскакал и спешился.