Дмитрий Барчук - Две томские тайны

Отец откинул голову на спинку кресла. Не хватало воздуха. Жена расстегнула ему ворот рубашки.

— Аллах Всемогущий, зачем тебе мой внук? В сурах Корана ничего не сказано, чтобы дети умирали за веру. Бог — это любовь, а любовь — это жизнь. Не — смерть, а жизнь! Понимаешь, жизнь!

Во рту пересохло, и он выпил воды.

— Даже учение пророка переврали! Где сейчас Арсен?

— В госпитале, в Стамбуле. Мурат у него.

Наиль Виленович покачал головой и сказал старшему сыну:

— Набери мне Мурата.

Фарит вытащил из кармана пиджака смартфон, ткнул несколько раз по дисплею и, услышав длинные гудки, передал гаджет отцу.

— Здравствуй, улым! Четверть века не говорили, — стариковский голос дрожал так сильно, что казалось, стеклянные дверцы в книжных шкафах позвякивали вместе с ним. — Мне очень жаль…

Дальше он только слушал. Отповедь Мурата была такой гневной, что телефон сжигал слушателю всю ушную раковину. Рука отца опускалась всё ниже и ниже, пока совсем не легла на столешницу. Речь из Стамбула слышали все в кабинете: Фарит, Артур, Фируза и, естественно, Наиль.

— Это ваш русский лётчик сбросил бомбу на моего мальчика. Твоя проклятая империя никак не угомонится. Сколько ещё потребуется человеческих жизней, чтобы насытить ваш кровавый голод?! Будьте вы прокляты!

Телефон замолчал. В кабинете повисла гробовая тишина. Все замерли и даже боялись глубоко вздохнуть.

— Он тоже болен, — тихо сказал отец. — Не знаю, есть ли лекарство от этой болезни?

Наиль проснулся среди ночи. За окном моросил весенний дождь, добивая остатки сугробов. Тихо, чтобы никого не разбудить, он вышел из спальни. В прихожей натянул резиновые сапоги, набросил брезентовую ветровку с капюшоном, привезённую ещё с нефтяного севера, и вышел в ночь.

На улице было безлюдно. Светофоры мигали жёлтыми сигналами. Редкие машины проносились мимо, поднимая из луж фонтаны брызг.

Ноги сами понесли его по Московскому тракту в сторону Коммунального моста. Шлепая сапогами по придорожной грязи, он смотрел на спящий родной город по-новому, словно видел его впервые. У закрытого Дома офицеров в заброшенной сторожке доживал свои дни томский герцог Философ Горохов. По подземному тоннелю на удалой тройке с гиканьем и свистом проносились Карим-бай с его дедом Рахматуллой. На берегу Томи рыли шахту первые рудознатцы Фёдора Еремеева. Эуштинский князь Тоян собирал подарки в Москву для Бориса Годунова, чтобы русский царь принял его народ под свою опеку. Монгольские всадники снимали дань с местных жителей, а сильных юношей забирали в войско. Гунны купали в Томи своих коней, а скифы промывали золотой песок на перекатах. Древние грустинцы от холода переселялись под землю.

А Наиль Сабанаев всё шёл и шёл. Уже далеко позади остался мост и Тоянов городок. Миновав Грустину, старик сошёл с шоссе в сосновый бор. Высокие и прямые корабельные сосны росли друг от дружки на почтительном расстоянии, поэтому по лесу он передвигался свободно, не спотыкаясь о буреломы и не застревая в зарослях кустарника.

Тучи на пасмурном небе расступились, и засияли звезды. А потом небо начало сереть, окрасилось багрянцем, и лениво взошло большое оранжевое солнце.

Птицы щебетали на ветках. А он всё шёл, не замедляя ходу, куда глаза глядят. Иногда ему попадались садоводческие товарищества и деревни. Но на дачах людей ещё не было, а деревни он обходил стороной. Воду пил из ручьёв. Голода совсем не испытывал. Видимо, в юности наелся досыта, а месторождений нефти рядом с Томском не было.

Ночевал под открытым небом. Наламывал пихтовых или еловых веток и устраивал из них постель. Перед сном долго смотрел на звёзды.

На четвёртые сутки его похода Западную Сибирь накрыл обильный циклон. Сильно похолодало, выпал снег. Утром старик просто не проснулся.

Его тело нашли только через неделю заготовители берёзового сока и сообщили в полицию. В кармане ветровки лежало пенсионное удостоверение, с установлением личности покойного проблем не возникло.

Арсену стало лучше. Врачи сказали, что угрозы его жизни больше нет, а стамбульский отчим заказал в Германии для него протезы, не хуже, чем у Оскара Писториуса [71] Оскар Писториус — неоднократный параолимпийский чемпион из ЮАР, легкоатлет, бегун, инвалид без обеих ног. . Мурат немного успокоился и остался в Томске ещё на неделю, на вторые поминки. Возможно, он рассчитывал на какое-то наследство, но абика огласила отцово завещание, а от себя ещё добавила: Фарит дом построил, пусть в нём и живёт с семьёй. А они с Фирузой как-нибудь уживутся в старом доме. Артур же переедет в малосемейное общежитие в комнату старшего брата.