Виктор Поротников - Василий Буслаев

– Только этого не хватало! – проворчал Конрад и окинул грозным взглядом стоящих перед его походным троном военачальников. – Я запрещаю приближаться к этому сброду даже на полет стрелы! Каждый рыцарь в ответе за своих слуг, конюхов и оруженосцев. Никого из крестьян не подпускать к нашему стану ни днем, ни ночью. А теперь немедленно в путь! Надо оторваться подальше от бедноты!

Впереди лежал город Дорилей, равнина вокруг которого славилась богатыми пастбищами и множеством чистых источников.

При подходе к Дорилею дозорные сообщили Конраду, что путь крестоносцам преграждают отряды сельджуков.

Придя к своим дружинникам, Василий невесело пошутил:

– Меж двух огней оказалось наше воинство. Впереди войско сарацин на нас исполчилось, сзади страшная оспа нас догоняет. Мрут от нее бедняки, кои за нами поспешают. Конрад повелел бросить их.

– Не по-христиански это, – нахмурился Худион.

– Не нам судить да рядить об этом! – отрезал Василий. – Пришла пора кольчуги надевать и за топоры браться. Чаю, большая сеча будет.

Солнце еще не село, когда передовой отряд рыцарского войска вступил в схватку с конницей сельджуков. Победа склонялась то на одну сторону, то на другую. Сражение разгоралось по мере того, как подходили на подмогу к своим воины короля и султана.

Обоз крестоносцев остался стоять на дороге под охраной нескольких сотен пешцев, вооруженных луками и дротиками.

Вся остальная пехота христиан, ощетинившись копьями, подобно сверкающей железом змее, потянулась через заросший кустарником холм на равнину, где вот уже около часа длилось ожесточенное конное сражение.

На вершине холма возле воткнутого в землю королевского штандарта стояли верхом на конях предводители крестоносного войска. Неподалеку, в неглубокой лощине, выстраивались в боевую колонну швабские рыцари.

Пехоту Конрад разделил на три отряда, два из которых должны были прикрывать фланги рыцарской конницы, а третий – встать заслоном по центру.

Русские дружинники оказались в третьем отряде.

Построившись клином, швабские рыцари на рысях спустились с холма и с первого же натиска рассекли надвое большой отряд сельджукской конницы. Сельджуки стали откатываться к стенам Дорилея, возле которых строились густыми шеренгами пешие отряды султана с колыхающимися на ветру зелеными знаменами.

Рыцари преследовали отступающих врагов, но делали это столь медленно, что очень скоро отстали от быстрой сельджукской конницы. По мере приближения рыцарей к пехоте султана становился все злее дождь из стрел, сыпавшийся на щиты и латы конных христиан. Не выдержав такого обстрела, рыцари повернули назад.

Пешие крестоносцы, наклонив копья и закрывшись щитами, тяжелым шагом двинулись через равнину к стенам Дорилея. На их пути в смятой пожелтевшей траве лежали десятки неподвижных тел, христиан и сельджуков, тут и там валялось оружие, ковыляли раненые лошади. Это были следы прокатившегося здесь конного побоища.

Рыцари приводили себя в порядок, укрывшись за наступающими боевыми порядками своих пехотинцев.

В вечернем воздухе то и дело ревели боевые немецкие трубы, собирая под знаменами всех, кто уцелел, кто еще мог держаться в седле. Таких оказалось немало.

Многочисленные отряды сельджуков надвигались с воинственными завываниями и криками «алла», охватывая войско крестоносцев гигантским полумесяцем. Стрелы тучами взлетали со стороны воинов султана и дробно стучали по поднятым над головой щитам христиан.

Василий оглядел своих дружинников, идущих вместе с ним в одной шеренге, и не заметил среди них Анфиску. Поначалу отчаянная девица мелькала у него перед глазами, облаченная в шлем и кольчугу, потом вдруг куда-то исчезла.

«Не угодила ли в нее вражеская стрела ненароком?» – мелькнуло в голове у Василия.

Он спросил про Анфиску у Худиона.

– В обозе я ее оставил вместе с дедом Пахомом и одноруким Демьяном, – ответил Худион. – Велел ей за Доминикой присматривать.

Василий удовлетворенно кивнул головой.

Два вражеских войска сошлись на равнине с громким треском ломающихся копий, звоном мечей, грохотом сталкивающихся щитов. Крики нападающих друг на друга воинов смешались на какой-то миг со стонами и воплями раненых, затем над полем повис оглушительный однообразный скрежет и лязг стали, будто многие тысячи огромных железных монет с шумом перекатывались в гигантском железном котле. Иногда где-то прорывался громкий торжествующий вопль какого-то воина или дикое ржание смертельно раненного коня. И вновь грозный шум беспощадного железа в руках остервенелых людей перекрывал все, привлекая стаи ворон и медленно парящих коршунов, этих извечных спутников смерти.