Виктор Поротников - Василий Буслаев

Анфиска горделиво кивнула головой:

– Так.

– Что еще ты умеешь делать?

– Ножи метать могу, раны перевязывать, дорогу отыскивать по звездам, стряпать, знаю лечебные травы и заговоры, – охотно перечислила Чернавка.

– О! – восхищенно проговорила Доминика. – Ты настоящая амазонка!

Анфиска польщенно улыбнулась.

– У тебя есть оружие? – поинтересовалась Доминика.

– Конечно, есть, – ответила Анфиска. – У меня имеются меч, нож, лук со стрелами, а также щит и кольчуга со шлемом. Все это едет в обозе до той поры, покуда наше войско с сарацинами не столкнется.

– Ты не боишься идти в сражение? – Доминика посмотрела темноокой дружиннице в лицо каким-то испытующим взглядом.

– Нет, не боюсь, – без колебаний ответила Анфиска. – Я уже сражалась однажды и даже убила стрелой половецкого конника.

Доминика еще долго беседовала с Анфиской, желая узнать, зачем она отправилась в этот далекий поход и как получилось, что она оказалась единственной женщиной в мужской дружине, не скучает ли она по родному дому.

– Кабы было возможно, то без оглядки побежала бы обратно на Русь, – призналась Анфиска. – Краше нашей земли нет на всем белом свете! Дома-то и вода слаще, и хлеб вкуснее. И жары такой у нас осенью не бывает.

– Как я тебя понимаю, милая Анфиса, – нежно-страдальческим голоском залепетала Доминика. – И я готова хоть сейчас пойти пешком по любой дороге, если дорога эта приведет меня в Константинополь. Давай вместе убежим отсюда, от этой своры диких безумных людей! Доберемся до моря, я дам тебе много золотых монет. Ты сядешь на корабль, который довезет тебя до Руси. До самого Киева!

Анфиска изумленно воззрилась на Доминику, пораженная услышанным.

– А как же Василий? – пролепетала она. – Разве он тебя отпустит?

– Я не стану его спрашивать, поскольку знаю наперед, что он мне скажет, – с негодованием промолвила Доминика. – Я вышла замуж за Василия лишь из желания досадить своей матери, которая, презрев моего отца, взяла себе в любовники василевса и похвалялась этим передо мной. Теперь-то я вижу, что в своей мести зашла слишком далеко. Мне не следовало отправляться за Василием в этот поход. Но все еще можно исправить, если ты, милая Анфиса, поможешь мне. Сама я не сумею отыскать обратную дорогу, не смогу защититься от грабителей. И от служанки моей тоже нет никакого толку. Это Провидение послало мне тебя, Анфиса, такую смелую и воинственную! Ты ведь поможешь мне, правда?

Анфиска в раздумье кусала свои пунцовые губы.

Доминика с надеждой глядела ей в глаза, умоляюще сложив руки на груди.

– Как ты хочешь сбежать? – обратилась Анфиска к Доминике. – Днем все на виду, а ночью лагерь охраняется. Пройти мимо дозоров не удастся.

– Я полагала, что ты сама придумаешь, как нам лучше сбежать, – немного растерянно проговорила Доминика. – Умоляю, Анфиса, выручи меня! Сил моих больше нет выносить этот кошмар! – Доминика заплакала.

– Ладно, – благородно отозвалась Анфиска. – Я все придумаю сама. Не плачь.

Залитое слезами миловидное лицо гречанки озарилось благодарной улыбкой.

Анфиска выбралась из повозки, когда войско остановилось на берегу наполовину пересохшей речки, чтобы напоить лошадей и вьючных животных.

На вопрос Василия, понравилась ли ей его жена, Чернавка с лукавой усмешкой промолвила:

– Доминика просто прелесть! Мы с ней сразу подружились.

Стоянка у реки затянулась из-за военного совета, собранного Конрадом в своем шатре.

Кто-то из рыцарей, следовавших в арьергарде, обратил внимание на то, что бедняки-крестоносцы слишком часто хоронят своих умерших вдоль дороги.

– Среди крестьян уже умерло около полусотни человек, в основном это женщины и дети, – рассказывал барон Ульрих фон Лаубах, предводитель замыкающего отряда всадников. – Это явно смерть не от истощения, ведь крестьяне гонят за собой гурты овец, отнятые у неверных. Мне кажется, среди бедняков распространилась какая-то страшная болезнь.

– Кто-нибудь из твоих воинов, барон, видел умерших близко? – спросил король. – Как выглядели мертвецы?

– Я сам видел, как погребали одну женщину, государь, – ответил военачальник. – На нее страшно было смотреть. Все ее лицо было покрыто зловонными волдырями. Поэтому я поскорее отъехал прочь.

– Оспа, – мрачно произнес Фридрих Швабский. – В Европе эта болезнь зовется черной смертью! Эта зараза выкосит всех крестьян, идущих за нами. Если оспа перекинется на наше войско, то последствия будут самые ужасные!