Владислав Романов - Смерть во спасение

В доме великого князя Андрея во Владимире уже с рассвета не спали. Гонец, прискакавший с дальней заставы, рассказал о нашествии степняков, каковые своих намерений не скрывали: да, они идут, чтоб проучить за своенравность великого князя, грозили ему расправой и расспрашивали, где он, сколько у него войска да как укреплён Владимир. Жена хозяина Марья Даниловна бросилась в молельню умолять Богородицу пощадить их, а младший Ярославич заторопил слуг, приказал спешно укладывать добро в лари, вызвал воевод, чтобы те собирали дружину, приводил в чувство жену, сам стал обряжаться в доспехи, надеясь через час, не позже, покинуть столицу Руси.

— Поезжай в Новгород или Псков, там увидимся, брата Александра дома нет, он в Орде, и татарская тьма послана на меня им, я в том не сомневаюсь! — Ярославич презрительно усмехнулся.

— Зачем, не ведая правды, ты на него наговариваешь, — упрекнула мужа Марья Даниловна.

— А то я не знаю, сколь сердешно он меня любит, — негромко рассмеялся Андрей. — Закрепи, Прохор, потуже наплечники!.. Вот так... И странная морока, Машенька: пока он сидел в Новгороде, Батый или, кто там теперь, Сартак обо мне не вспоминали. Он уехал в Сарай, и через неделю, как слышала, войска вышли оттуда, чтоб проучить меня. Снова оказия?.. Возможно, и так. Но она на пользу братке. Он возжелал её. О боже, боже! Доколе мы будем браниться и наводить татар друг на друга? На Руси никогда ничего не изменится! И ныне лучше бежать в чужие земли, нежели дружить да прислуживать татарам.

Последние фразы Андрей произнёс тихой скороговоркой, для себя, но княгиня их расслышала.

— О чём ты говоришь? Куда бежать? В какие чужие земли? — встревожилась жена.

— Всё, выносите короба, хватит их набивать, всего не унесёшь! Выносите, я сказал! — гневно закричал Андрей. — Подожди, Прохор, я устал стоять...

Он сел на лавку.

— Вытри пот на лбу!

Прохор вытер.

— Не шоркай, а прикладывай! — прорычал князь. — Сколько раз тебя учить, бестолочь!

Жена ещё ждала ответа, недоумённо глядя на мужа, а он не мог и не хотел в присутствии слуг что-либо объяснять ей и уж тем более то, что ни старший, ни младшие братья приютить его не жаждут, а укрывать от татарвы тем паче. От Батыев же на Руси ныне нигде не спрячешься. А значит, единственное спасение — бежать в чужие земли, куда степняки вряд ли докатятся. Они слишком ленивы и осторожны. Их земной, змеиный ум остерегает и подсказывает: лучше забрать кусок похуже, но лежащий рядом, нежели искать лучший, но спрятанный за далёкими морями. Вот и разглагольствования Гуюка о покорении Европы были всего лишь безудержным хвастовством больного князька, наверняка знавшего от своих волхвов, что скоро умрёт. Потому хотя бы в словах ему хотелось насладиться запахом дальних походов.

— Может быть, мне не уезжать? Как-то нехорошо спасаться бегством... — нерешительно промолвила княгиня. — Я никуда не хочу уезжать.

— Хочешь попасть в татарские наложницы? Что ж, оставайся, — холодно заявил муж.

— Но почему в Новгород, Псков? Давай уедем к отцу в Галич, он любит тебя и защитит нас!

— Против Орды и он не заступник, — вздохнул Андрей. — Я его тоже люблю, потому и не хочу подвергать твой родительский дом опасности.

— Я боюсь за тебя, — на глазах Марии Даниловны выступили слёзы. — Они разобьют вас!

— А я и не собираюсь драться с дикой татарвой, — усмехнулся князь. — Я только хочу их увести подальше от города. Ни к чему, чтоб его сжигали во второй раз, мы с отцом столько сил отдали, чтобы хоть наполовину восстановить.

— Но тогда зачем мне уезжать?

— Они могут нас не найти и зело озлобиться. И тогда, кто знает, что им взбредёт в голову.

За окном затрубили рога, призывая дружинников к построению, раздались зычные команды воевод.

— Мне пора, прощай! — Андрей поднялся, прижал её к себе, трижды поцеловал. — Запомни: я буду ждать тебя в Новгороде или Пскове.

— Береги себя! Я буду молиться за тебя.

— И ты береги себя!

Неврюй нагнал владимирского князя у Переяславля. Отзревала макушка жаркого лета, трава успела пожелтеть, берёзы поникнуть, и только сосны не теряли густой жирной зелени.

Степняки возникли, как чёрный рой саранчи на горизонте, затмив яркую синеву неба. Отступать, а тем более пускаться в бегство было поздно, и Андрей развернул дружину лицом к неприятелю.

— Унавозим нашу матушку-землю татарским дерьмом! — крикнул он. — Пусть знают степняки, что русичи никогда не празднуют труса. Вперёд за отечество!