Иван Франко - Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

И жилось тогда не худо:
наживал богатство лях
за казацкими плечами,
а казак — в степях, в полях

на свободе жил и каплю
брал себе от молока,
что сберечь и что припрятать
помогла его рука.

Но пошли раздоры. Полно
нам мудрить, искать причин;
мы терпели, вы терпели,
ваш сгиб сын, и наш сгиб сын.

Ну, скажи, как жить нам вместе?
Как забыть былое зло,
что кровавою межою
по сердцам у нас прошло?

Как к любви мы склоним сердце,
злобой полное, — скажи?
Где душа возьмет доверья
после всех измен и лжи?

Нет, приятель! Разойдемся,
порознь лучше будем жить:
ваша Польша — вашей будет,
Украине — нашей быть.

Вы себе пануйте дома
на вине да на меду;
ну а мы, бог даст, осилим
и без вас свою беду!

А пройдет лет сто иль двести,
наши раны заживут,
все обиды, споры, ссоры
вешним паводком уйдут, —

и взамен измен и распрей,
не на лжи, не на крови,
встанет сила общих целей,
братства, дружества, любви.

Мы, не в школе езуитской,
в школе тягостной борьбы
возмужав, — проложим сами
добрый путь своей судьбы.

Вот тогда-то час настанет
кривду старую избыть,
час настанет, кум любезный,
нам о дружбе говорить.

Морщишь брови? Стиснул зубы?
Иль недуг тебя трясет?
«Роса, — молвишь, — очи выест,
пока солнышко взойдет?»

Что ж, возможно! Но, признайся,
это правда или ложь?
На словах в любви клянемся,
а за пазухою — нож?

Дружба ли, что говоришь ты
нам про братство, про любовь,
про напрасно пролитую
нашу кровь и вашу кровь,

что пора, мол, помириться,
память зла развеять в дым, —
а ведь ты, я точно знаю,
завтра едешь к хану, в Крым!

Подбивать ты станешь хана,
мурз {78} — поганых подкупать,
чтобы шли на Украину —
с казаками воевать…

Побледнел? Дрожишь? Не бойся!
Знаю вас не первый год!
Да ведь это ж — езуитской
вашей школы цвет и плод!

Знаю, кум: за той же самой
пазухой, где ты привез
королевское посланье,
полное и клятв и слез, —

королевское второе —
к хану — есть письмо! И в нем
он же хана заклинает,
чтоб нагрянул к нам, как гром,

чтобы хан гадюк казацких
раздавить ему помог…
Не дрожи, мой кум! А ну-ка,
на прощание, дружок!

Чарочку! Езжай счастливо!
Хану кланяйся, мурзам!
Да скажи, что к оней нужно
и дамасских сабель нам…

Коль у них коней и сабель
много, а своих голов
им не жаль — пускай приходят!
Ну, довольно! Будь здоров!»

Народ мой, исстрадавшийся, разбитый,
Как немощный калека на дороге,
Пренебреженья струпьями покрытый,

О будущих потомках я в тревоге.
Какой позор для них твои печали!
Мне не дает уснуть твой вид убогий.

Ужель твои железные скрижали
Велят тебе для всех быть удобреньем,
Чтоб на тебе, как могут, выезжали?

Ужель миришься ты с предназначеньем
Скрывать вражду под маской послушанья
Пред каждым, кто насильем и уменьем

Связал тебя и держит на аркане?
Ужель не ждет тебя на свете дело,
Что только ты осилить в состоянье?

Ужель напрасно столько их сгорело —
Сердец, пылавших тем бесценным жаром,
Что не жалеет ни души, ни тела?

Ужель их кровью полит край задаром,
И ширь его ни для кого не диво,
И он не горд своим величьем старым?

Что ж в слове у тебя такие взрывы
Шутливости, и ласки в разговоре,
И нежности, и силы горделивой?

Что ж в песнях у тебя такое море
Задора, смеха, молодой истомы,
Любви, надежды, и тоски, и горя?

О нет, не вздохи лишь тебе знакомы.
Я верую в здоровую основу
И в день заветный твоего подъема.

О, если б ведать миг, послушный слову,
И слово знать, которое мгновенно
Собою мир преобразить готово!

О, если б выйти с песнью вдохновенной
В тот миг к народу, и зажечь примером,
И вывесть всех до одного из плена!

Но нет, не нам, усталым маловерам,
С сомненьем нашим, и стыдом, и болью,
Водить дружины к боевым брустверам!