Олег Игнатьев - Ключи от Стамбула

Николай Павлович тоже встал и, хорошо помня о том, что каждому секретному агенту при решении поставленной задачи приходится не только ломать голову, но и жизнью своей рисковать, крепко пожал руку атташе.

— Скорой награды не обещаю, но представление о присвоении Вам генеральского чина уже мною составлено. Будь моя воля, я бы с Вашим производством не тянул. И орден вручил бы в придачу. К сожалению, у нас наград дожидаются, а не заслуживают.

Было видно, что ему хотелось узнать детали проведённой операции, но поскольку разглашение секретов военной разведки приравнивается к государственной измене и, соответственно, строго карается, он неожиданно, по-русски, троекратно расцеловал своего славного помощника. Любой агент — «зерно разведки», а профессиональный, то есть, особо удачливый, умеющий работать в условиях повышенной опасности и тех обидных обстоятельств, которые носят характер загадочных, не простое зерно — золотое! Таким золотым зерном был полковник Зелёный.

Александр Семёнович хотел что-то сказать, но промолчал. Да и что можно сказать в ответ на лестные слова начальства? Разве что мысленно произнести: «Я вижу смысл моей работы в том, чтоб дело сделать, а не награду получить, хоть и она не лишняя, конечно».

Военный атташе относился к тому типу разведчиков, кто, завершив операцию, тотчас забывал о ней, нисколечко о том не беспокоясь.

В Стамбуле с незапамятных времён всякого сброда в избытке. Тут скрываются бродяги, мошенники, политические изгнанники со всего мира. Порта с ними ничего сделать не может, потому что капитуляция перед Англией и Францией связывает турок по рукам и ногам. Здесь свили своё тайное гнездо не только исламские сектанты (сулафиты, ваххабиты), анархисты всех мастей: «красные» и «белые», но и финансовые диверсанты — фальшивомонетчики. Николаю Павловичу удалось захватить одного такого жулика, прикрывавшегося маской политического эмигранта. Деятель этот — беглый русский, снабжённый английским паспортом и положением английского подданного. Несмотря на это, Игнатьев смело взял его под стражу и скрытно посадил на наш военный пароход, доставивший его в Одессу. Затем, проследив за гостями барона Редфильда, арестовал целую шайку мошенников и ликвидировал склад фальшивых русских ассигнаций. Эти бумажные деньги через Кавказ распространялись по России, в основном, евреями. Он потянул за ниточки и напал на целую сеть, в которой были замешаны торговые дома Одессы, Бердянска и даже Москвы. Отправляя русского фальшивомонетчика в Россию, Николай Павлович желал только одного: чтобы его потом не умудрились выпустить, как не раз уже случалось с, захваченными им, разбойниками. Когда фальшивомонетчика брали в тиски, крутили руки, он отчаянно сопротивлялся и выкрикивал угрозы.

— Вы пытаетесь предохранить Россию от грядущей революции, но Сибирь скоро будет для царизма хуже Польши!

Игнатьев и сам опасался, что ссылая неблагонадёжных в Сибирь, правительство тем самым даст пустить корни очень дурным семенам.

Михаил Александрович Хитрово, ставший Генеральным консулом в Константинополе, так же осознавал опасность тайных обществ.

— Герценцы, бакунинцы, марксисты ежедневно распространяют самые нелепые слухи о России и грозятся убить царя за границей. По всей видимости, неудачная попытка их не остановит.

— Ужас берёт, когда подумаешь, что один случай влечёт за собой другой.

— Что за мерзавцы! — воскликнул Хитрово, и в этом его восклицании прочитывался вопль души: — Куда смотрит III отделение?

— Не уличные нигилисты опасны, а кабинетные, — сделав акцент на слове «кабинетные», — откликнулся Николай Павлович. — Ругают у нас турок, дозволяющих полякам устраивать революционные комитеты на турецкой земле, а сами дозволяют высшей администрации и центральным учреждениям служить притоном заговорщиков и нигилистически растлевать русское общество и православный народ.

— Валят с больной головы на здоровую.

— Полагаю, что у нас не докопаются до корня, до сердцевины крамолы. — Игнатьев помолчал и со вздохом признался: — Как я не люблю этих царских прогулок напоказ в Летнем Саду и как я их всегда боялся!

— Но Вы ведь знаете Государя, — ответил Хитрово. — Чтобы не выглядеть трусом, он снова будет — напоказ! — гулять в толпе.

— Господи, сохрани нам Царя, убереги Россию от беды! — истово перекрестил себя Николай Павлович и, проводив Хитрово, велел своим советникам без кавасов никуда не выезжать. Не хватало им потерпеть от какой-нибудь дерзкой выходки « этой распоясавшейся сволочи». Он сам заметил, что, как только совался в толпу, так тотчас около него появлялось несколько верных людей из распорядителей и полицейских чинов, не говоря уже о личной охране посла.