Юлия Андреева - Святы и прокляты

Тем не менее, уже живя у другого господина, он беззлобно следил за злоключениями жадюги Оттона, откровенно считая, что уж если кто и достоин кары Господней, то это Его Святейшество — Папа Иннокентий. Ещё бы! То он привечает простодушного Гвельфа, то при первом же ослушании отлучает бедолагу от церкви. Ну разве так поступает любящий отец со своим чадом? Если Бог — отец, а Папа — в некотором роде заменяющий этого самого отца, то разве отец гонит чуть что своих детей на улицу?

Но у Папы не было ни для кого прощения и любви тоже не было! К слову, Фридрих получил корону Германии не столько по слову Папы, сколько из-за того, что за это ратовал французский король Филипп Август. Он же, по словам отца, выложил за победу на выборах весьма внушительную сумму.

Впрочем, в тот момент отец ещё поддерживал Оттона, которому советовал помириться с Папой и добиться отмены отлучения от церкви. Но помириться, не подставив под плеть в качестве покаяния собственную спину, а прибыть в Рим как император и рыцарь, предложив возглавить новый крестовый поход, дабы освободить наконец Гроб Господень! Вот какая идея! Вот какие мысли! Он даже песню по этому поводу сложил:

Впрочем, отец был далёк от воспевания хвалы всему итальянскому, мечтая освободить Германию из-под власти Папы. И верно. Все же знают, что Папа относился к Германии даже не как к очередному даннику, а как к дойной корове или овце, с которой можно три шкуры содрать. Вся Германия с её маленькими разрозненными княжествами распевала песни Фогельвейде о позорных сборщиках налогов и жиреющем на германских харчах Папе. Германия, а затем и Италия заразилась антипапскими настроениями. Так что как-то во время публичной проповеди Понтифика кто-то крикнул ему: «Твои уста — уста Господа, но деяния твои — творения дьявола!».

Однажды, уже после описываемых событий, отец написал песню, в которой припомнил Папе его слова, обращённые к императору Оттону: «Всякий благословляющий тебя да будет благословен; всякий проклинающий тебя да будет проклят навеки!», а потом словно спохватывался: Папа сам же проклял Оттона — следовательно, вместе с ним проклял и себя!!!

Эффект был сумасшедшим! Но, к величайшему горю моего отца, не таким, как виделось ему вначале. О том, что Папа продажен — можно было не говорить, это читалось во всех его подлых поступках. Другое дело — Оттон, которому отец откровенно симпатизировал. Теперь же все, кто пел песни о безвинно проклятом благородном императоре Оттоне, невольно проникались самою мыслью, что этот император проклят, следовательно, с ним всё кончено и все, кто примкнёт к нему или останется ему верен, тоже будет проклят.

Но как же можно жить без надёжного сюзерена? И вот тогда на сцену вышел Фридрих II: не просто король, а император милостью Бога и Папы! Бога — потому что, как правильно сказал сеньор Вольфганг Франц, — Фридрих воспринимался как Божье чудо, а Папы, потому что тот начал его вести и усиленно продвигать.

В то время вообще в воздухе витало ощущение чуда. К тому же лето 1212 года выдалось засушливым, урожай сгорел на корню, вот-вот должен был начаться голод, и тут началось странное. В каком-то селении видели сошедшую с небес Божью Матерь, которая, собирая в поле уцелевшие колоски для крестьян, лила слёзы о грядущих бедах. В такой-то церкви статуи истекали кровавыми слезами. Все святые поочерёдно спускались с небес, указывая в сторону Иерусалима. Было понятно, что если Оттон не возглавит новый крестовый поход, это сделает кто-нибудь другой. Но кто? И тут разносится слух о золотоволосом отпрыске королевской крови, посланном самим Господом. О юноше, творящем чудеса!

Само его появление путало все планы моего отца и поначалу шло вразрез с надеждами германских епископов, но (каково воздействие молвы?!) чуть ли не в один день о Фридрихе заговорили на рынках, в церквях, в монастырях... Даже наша кухарка, даже дядька, учивший меня, даже пришедший выгребать яму золотарь!

Помучавшись с неделю, отец призвал меня к себе. Велев матери и сёстрам сшить мне к утру приличную одежду, он самолично купил для меня пару сапог и крошечную шёлковую бабочку-крапивницу, велев теперь носить её на шляпе или рукаве. В последнее время такие бабочки сделались невероятно популярными. Крапивница была знаком Фридриха, а мой отец-то являлся приверженцем и вассалом Оттона! В общем, он отдал мне свою старую лютню и благословил служить королю Фридриху в качестве его придворного миннезингера.