Юлия Андреева - Святы и прокляты

Там Фридрих был радушно принят и Иннокентием, и клиром и простыми людьми, в открытую чествовавшими его как будущего римского императора. Видя красоту и молодость Фридриха, Иннокентий III назвал его «своим Давидом», которого он посылает победить гвельфского Голиафа. После чего Папа выдал Фридриху деньги, необходимые для того, чтобы добраться в Германию.

Впрочем, выданной суммы оказалось недостаточно. Думали, что Иннокентий подкинет ещё воинов, но милости на этом закончились. Да не беда — после Рима деньгами удалось ещё разжиться у находящихся в то время в Вечном городе торгашей-генуэзцев. У тех всегда были проблемы с Пизой, так что им на будущее пригодилась бы поддержка Сицилии.

Потом пришла очередь Павии отсыпать немного золота в императорский кошель. Оттуда наш путь лежал в Геную. Далее обходными путями мы достигли реки Ламбро, на другом берегу которой нас уже ждал отряд дружественных кремонцев.

Кремона изначально была благорасположена к нашему королю, но переправа — и так нешуточное дело, а тут ещё чёрт знает откуда появились вооружённые до зубов миланцы. С криками «поповский император!» они бросились на нас, и когда первые ряды сшиблись, Фридрих вскочил на неосёдланную лошадь и бросился на ней в реку, поплыв под градом стрел на другой берег.

Мы решили, что император погиб, но всё равно бились, перекрывая доступ к воде. И тут произошло второе чудо! Он не только выплыл сам, но и вывел коня. В какой-то момент я услышал за своей спиной радостный возглас кремонцев и, обернувшись, увидел махавшего нам Фридриха. Поняв, что император им больше не по зубам, миланцы посчитали правильным отступить. Так Фридрих спас жизнь себе и своим подданным!..

— Ты успеваешь, мальчик? — обратился оруженосец к Константину и, когда тот кивнул, продолжал: — Что дальше?

— Дальше Мантуя, Верона и Триест... Потом через Альпы в Энгадин. В начале сентября мы добрались до Кура, где нас уже ждали и устроили пир. После недолгого отдыха мы получили в сопровождение отлично вооружённый отряд, который двигался с нами до Сен-Галлена, да и все желающие могли обменять уставших и больных лошадей на свежих! В Сен-Галлене к нам присоединилось ещё 300 рыцарей, и вот, наконец, сквозь утренний туман перед нами словно нарисовались стены первого города Германии — Констанца!

Меж тем дела Оттона были, мягко говоря, не хороши. Его молодая жена умерла через несколько дней после свадьбы, после чего от него отвернулись швабы и баварцы, которые тут же примкнули к Фридриху. Добавьте к этому разрыв с Папой и церковью. А тут ещё и «поповский император» трубит у ворот! Есть от чего расстроиться!

Фридрих подошёл к воротам Юбелингене, где обосновался супостат. Юбелинген ведь на другом берегу от Констанца, рукой подать. Так наш король в сопровождении нескольких герольдов и ехавшего с ним из самого Рима папского легата архиепископа Берарда фон Бари [57], постучался в ворота да потребовал, чтобы пригласили местного епископа. Фридрих представился ему и, передав на словах наилучшие пожелания от Папы, попросил впустить в крепость. Когда же епископ заартачился, в переговоры вступил архиепископ, который, не торгуясь, громко зачитал анафему императору Оттону и пригрозил городу интердиктом, после чего епископ, делать нечего, велел открыть ворота. Вот так, не пролив ни единой капли крови, Фридрих захватил отлично укреплённую крепость Юберлинген, — и то было третье чудо!

А вот когда изгнанный из своей берлоги Оттон постучался во врата Констанца, его там ждал куда более жёсткий приём. Получив от ворот поворот, Гвельф был вынужден проглотить и эту обиду, что ещё больше укрепило позиции Фридриха.

Через неделю наш златовласый король уже въезжал в Базель. Епископ Страсбургский подарил ему 500 рыцарей, а король Богемии признал нового императора с условием, что за ним сохранятся все его земли.

Награда архиепископу Бари была покамест только обещана, но ни в церкви, и ни перед собором, а в кругу близких друзей. Молодой король торжественно обещал своему спасителю, что когда сядет на императорский престол, то призовёт к себе Берарда фон Бари и сделает архиепископом славного города Палермо, дабы правили они впредь слаженно, точно две руки! На что архиепископ возразил, что уж кого-кого, а его не придётся призывать и разыскивать, ибо в тот славный час будет он сопровождать Фридриха в собор Святого Петра, ну а коли не окажется там его, так, стало быть, и звать больше никого не придётся. Потому как не приехать на коронацию возлюбленного монарха сможет он разве что по причине собственной смерти.