Игорь Ефимов - Бунт континента

А на следующий день все переменилось. Город будто вымер. Как гордо и спокойно два британских фрегата отделились от армады, бросившей якоря у Стейтен-Айленда, и, распахнув паруса попутному ветру, двинулись вверх по Гудзону. Как безмятежно их борта украсились белыми шариками дыма. И как трудно было поверить, что есть какая-то связь между этой изящной ажурной белизной и грохотом рухнувшего здания таможни за спиной артиллеристов, горящими бревнами, стонами раненых.

Но нет — они не дрогнули, не побежали в укрытие. Все месяцы до прибытия британцев в залив перед Нью-Йорком Гамильтон безжалостно муштровал свои расчеты, готовил их к встрече с врагом. Но много ли он мог сделать с мальчишками и стариками, завербованными агентами Конгресса в окрестных деревнях? Едва половина из них являлась на утренний сбор. Остальные либо валялись в тифозном жару, либо напивались в городских тавернах, либо разбегались по домам и фермам.

И все же британцам не удалось проплыть безнаказанно мимо его батареи. Он сам проверял наводку каждого орудия и потом видел, как первые ядра пробили паруса одного фрегата, как полетели щепки из кормы другого. Артиллерийская дуэль начиналась всерьез. Наконец-то мистическое могущество медных стволов, завораживавшее его с юности, было у него в руках, подчинялось ему. Сейчас, вот так, чуть правее — еще один залп!

Взрыв оглушил, отбросил его, ударил о лафет. Голова кружилась, глаза слезились. Кругом были только дым, языки огня, яростная ругань раненых, беготня уцелевших.

«Неужели я убит? — успел подумать Гамильтон. — Как это, оказывается, легко и быстро. И совсем не больно».

Вдали британские фрегаты победно удалялись вверх по Гудзону. Но у их канониров не было никаких оснований гордиться метким выстрелом. Оказалось, что взорвалась не вражеская бомба, а крайняя правая пушка. Трое мальчишек, управлявших ею, вошли в такой азарт, что забыли все уроки капитана Гамильтона. После очередного выстрела они не стали вычищать банником горящие остатки пакли из ствола, а сразу заколотили туда следующий пороховой заряд. Двоих убило взрывом на месте, над третьим уже склонялся Габриэль Редвуд, пытаясь унять кровь, хлеставшую из шеи.

Да, этого Редвуда Гамильтон никогда бы не взял под свою команду, если бы не вмешательство полковника Нокса. Ему хватало возни с пьяницами и больными. На черта ему нужен был еще желторотый квакер? «Люди меняются, — уговаривал его полковник. — В юности генерал Грин тоже был квакером — и взгляните на него сегодня. А Габриэль под Бостоном показал себя отличным санитаром. Также на батарее вам не обойтись без конюха. Еще он умеет играть марши на флейте. Найдутся и другие необходимые дела, которые он сможет делать, не прикасаясь к оружию. Плюс ко всему моя семья была дружна с семьей его матери. Хотелось бы проявить заботу об этом юноше».

Гамильтон не мог отказать своему командиру и впоследствии ни разу не пожалел об этом. Габриэль обладал настоящим талантом не мозолить глаза, когда он не был нужен, и возникать только тогда, когда мог быть полезным. Санитар — да, конюх — да, плюс повар, плюс флейтист, подбадривавший солдат на долгих маршах. Но с наступлением холодов в нем открылся еще один бесценный талант. Благодаря учебе у меховщика он выучился делать из оленьих шкур шапки, варежки, мокасины и все свободное время на привалах обшивал и обувал своих товарищей по батарее. В роте Гамильтона не было ни одного босого артиллериста, они не оставляли кровавых следов на снегу, как другие.

За стеной летящего снега негромко прозвучали слова «победа или смерть» — сегодняшний пароль для всей армии. Габриэль Редвуд, словно вынырнув из воспоминаний Гамильтона, появился во плоти, ведя за собой лошадь, впряженную в запасной зарядный ящик. Лицо его, мокрое от снега, светилось улыбкой.

— Сэр, они все же успели починить колесо! Теперь мы сможем погрузить и увезти все канистры со шрапнелью. Когда назначена переправа? Успею я покормить лошадей? Или будет привал на пути? Пехота получила по шестьдесят зарядов на человека и галеты на три дня. Наверное, предстоит дальний поход?

Вопросы звучали вполне невинно, но Гамильтон понимал их скрытый смысл. Куда нас посылают? Какова конечная цель? Для людей, идущих навстречу смертельной опасности, это не было праздным любопытством. Но он поклялся самому главнокомандующему хранить все в секрете. Разыграть неведение не составляло для него труда.

— Габриэль, мы пойдем туда, куда нам прикажут, и будем идти столько, сколько потребуется. Чем морочить мне голову пустыми вопросами, лучше бы заглянул в свою волшебную трубу и сам рассказал, что ждет нас впереди.