Лев Хват - Пришедшие издалека

«Туда, где есть хотя бы крошечная щелка, обязательно проберется сомнение и будет грызть», — раздумывал Амундсен. Норвежцы следили за собаками — казалось, будто они принюхиваются в южном направлении, что-то чуют.

Цель все ближе. Температура 28 градусов.

— Не мерзнете? — спросил Амундсен.

— Вот еще! Костюм греет, как печка, а легко в нем, точно на тебе ничего не надето.

Костюмы для участников экспедиции пошили из старых шерстяных одеял, служивших не одному поколению норвежских моряков. Хотя в красильне они приобрели довольно приличный синий цвет, найти портного было нелегко. «Костюмы из старых одеял?!» — заревел оскорбленный мастер. А в конечном счете идея, заимствованная Амундсеном из опыта зимовки «Бельжики», оказалась удачной.

Впрочем, холода стоят умеренные; со дня выхода из Фрамхейма температура ни разу не падала даже до 30 градусов. Дед Мороз определенно доброжелательствует норвежцам. Но начальник не сожалеет, что взял обильный запас обуви. Прежние полярные путешествия научили его: ноги надо особенно беречь; серьезное обморожение хотя бы одного пальца грозит смертельной гангреной, а, как известно, хирургической клиники в Антарктике нет. Амудсену вспоминается, что двадцать лет назад мать уговаривала его поступить на медицинский факультет, однако врачебная карьера не привлекала юношу. А вообще-то весьма полезно, если в полюсной партии есть человек с опытом хирурга. В первом походе Роберта Скотта участвовал доктор биологии Эдвард Уилсон, с Шеклтоном к полюсу шел врач Маршалл, да и сейчас Скотт пригласил своего старого друга. Где-то они теперь?..

14 декабря 1911 года Руал Амундсен проснулся с чувством взволнованного ожидания великой радости. Сегодня?! Да, сегодня свершится то, чему он в течение двух лет отдавал все силы своего разума, ради чего он и его товарищи боролись, переносили лишения, рисковали жизнью! Амундсен быстро выбрался из спального мешка, глянул в проем палатки. Солнце озаряло Великое плоскогорье. Ни облачка в небе, ни дуновения ветра, неправдоподобная тишина. Какое утро! Можно подумать, что стихии Южного полюса смилостивились и готовы встретить северян с достойным гостеприимством.

Наскоро позавтракали. Выстроились в обычном порядке: первым — дежурный разведчик, за ним — Хансен, Вистинг, Бьолан с упряжками и замыкающий. Проверили одометры.

Сомнение продолжало терзать Амундсена, омрачая его торжество: а вдруг англичане?.. Но это невероятно! Однако чего не бывает на свете!.. Он подошел к Хансену:

— Гляди в оба! Ясно?!

Тот понимающе кивнул.

— Фрам!

Собаки напряглись, рванули, понесли по хрусткому ковру. Все молчали и лишь иногда обменивались красноречивыми взглядами. Вытянув шею, Хансен добросовестно крутил головой. Ни одного пятнышка на белой равнине! Озирался и Амундсен, длинный, как жердь, и стройный. В полдень он поднял лыжную палку.

— Стоп! Сколько прошли?

Трое каюров взглянули на одометры.

— Восемь миль! — крикнул Хансен.

— И по моему счетчику восемь! Правильно! — подтвердили Вистинг и Бьолан.

Осталось только семь миль, последние тринадцать километров! Очень жаль, что солнце скрылось за облаками, нельзя проверить местонахождение астрономически… Амундсен взял короткий санный полоз с привязанным черным лагерным флагом и воткнул в снег.

— Фрам!

Каюры все чаще поглядывали на счетчик одометра. В три часа пополудни они дружно закричали:

— Стоп!

— Неужели приехали? — наивно спросил замыкающий Хассель.

Полюс! Правда, не тот, к которому Амундсен стремился еще подростком, не Северный… Но ведь указателей, что Южный полюс именно здесь, где-то рядом, никто не приготовил. Возможно, отряд ошибся, не дошел какой-нибудь километр или два? Завтра надо обойти это место, описать круг диаметром 10 миль, тогда совесть будет совершенно чиста.

— Поздравляю вас, друзья! — хриплым, взволнованным голосом произнес Амундсен.

Да, они настоящие друзья! Без этих скромных трудолюбивых храбрецов не было бы победы, все они подлинные герои! Пройдет немного времени, и мир узнает, что Южный полюс покорился человеку. «Рельсовый путь науки проложен, мы приобрели новые знания, и подвиг этот будет сиять во веки веков», — скажет Фритьоф Нансен.

Пять помороженных, огрубелых рук берутся за шест, вонзают его глубоко в снег, и над лагерем Южного полюса, над Пульхеймом, вздымается норвежский флаг.

Ужин не соответствовал праздничному настроению: ни шампанского, ни иных вин у них не было, все получили лишь по куску тюленины; обошлось без тостов.