Альфред Аменда - Аппассионата. Бетховен

— Нам придётся матери кое-что добавить, не так ли, Людвиг? — Придворный капельмейстер задумчиво посмотрел на внука: — Мы, правда, сумели перехитрить её... но... смех её достоин по меньшей мере пятнадцати дукатов!

— Людвиг! Пресвятая Богородица! Да угомонишься ты или нет! Иоганн...

Стройный мужчина с выразительным лицом, — когда он выходил на сцену придворного театра, то так блистательно исполнял героические роли в оперных спектаклях, что не одно женское сердце начинало трепетать, — тихо засмеялся:

— Да, батюшка?

— Ты хоть представляешь, как нужно одевать такого крошечного, упрямого человечка, который к тому же ещё более вёрткий, чем скользкий угорь? Людвиг!

— Кэт сейчас придёт. Она должна ещё посветить на лестнице, чтобы мастера с их тяжёлыми инструментами не сломали себе шеи. Вот, она уже здесь. Лене конечно же слышала грохот — поди не услышь его! — но она ведёт себя молодцом. Она догадывается, что сейчас её обязанность — затаиться как мышь.

Людвиг замахал ножками и ручками, не позволяя Кэт прикоснуться к себе. Он сегодня был явно не в настроении.

— Ну, что ты будешь делать с этим непокорным созданием? — тяжело вздохнул старик и недовольно пробурчал: — Так, Кэт, а теперь уходи. Мы сами тут во всём разобрались, не так ли, Людвиг? Осталось лишь надеть красный плащик. Что? Ну, разумеется, ты накинешь его на себя! Ты же исполняешь сегодня свою первую роль, и выглядеть тебе надлежит, как канцлеру графу Бельдербушу собственной персоной. Всё готово, Иоганн?

— Всё. Балдахин уже установлен, и последний из музыкантов, ван дён Эден, уже здесь.

Дверь отворилась, и ван дён Эден осторожно просунул в комнату седую голову:

— На колокольне Святого Ремигия пробило девять. Мой певец в порядке?

— Да. — Придворный капельмейстер посмотрел на потолок так, словно это было небо.

Затем он снял внука со стола, где его подвергли процедуре одевания, сунул трепыхающийся свёрток под мышку и отнёс его в другое помещение, освещённое только дрожащим пламенем стоявших на пюпитре свечей.

Сидевшие кругом музыканты хотели было привстать, но придворный капельмейстер жестом остановил их:

— Тихо! Тихо! Ван дён Эден, спрячьте-ка младенца под рояль, чтобы он потом вылез оттуда, как карлик из паштета...

Людвиг даже закряхтел от удовольствия:

— Вот именно! Как карлик из паштета!

— Заткнёшься ты или нет, неслух ты эдакий!

— Ну, пойдём-пойдём. — Ван дён Эден положил Людвига под рояль.

Придворный капельмейстер вопросительно взглянул на музыкантов... Риз, Ридель, Хавек и Филипп Саломон, игравший сегодня вторую скрипку.

— Гусей, Бельдеровски, Вальтер... вы также готовы?

Оба альтиста и виолончелист дружно кивнули в ответ.

— Тогда... Иоганн, осторожно приоткрой дверь комнаты Магдалены. Внимание!.. — Придворный капельмейстер, словно произносящий заклинание волшебник, вскинул руки. — Начальный аккорд!

Смычки вздрогнули, виолончелист склонился над своим инструментом.

Через минуту парадно одетая госпожа Магдалена вышла из своей комнаты и невольно зажмурилась — уж больно ярким было пламя свечей.

Иоганн ван Бетховен подвёл её к почётному месту под балдахином.

— Завтра день святой Магдалены, и батюшка пожелал, чтобы в твои именины мы особенно хорошо сыграли и спели. Ведь завтра мы будем петь, Магдалена. На музыку Стамица [1] Стамиц Ян Вацлав Антонин (1717—1757) — чешский композитор, скрипач, дирижёр, педагог, руководил придворной капеллой в Мангейме, глава так называемой мангеймской школы. .

Придворный капельмейстер, не переставая дирижировать, повернулся к ним:

— Разумеется, для таких целей разумно было бы обзавестись собственным домашним композитором, но мы, Бетховены, к сожалению, ничего не смыслим в сочинении музыки. Это, бесспорно, наш семейный недостаток, и тут уж ничего не поделаешь.

Госпожа Магдалена стояла с отрешённым видом до тех пор, пока не отзвучал последний такт. Затем она низко поклонилась музыкантам:

— Огромное спасибо.

Музыканты молча склонили головы, убрали ноты с пюпитров и составили их в круг, оставляющий проход для госпожи Магдалены. В середине придворный капельмейстер поставил скамейку для ног.

«А это ещё зачем?» — подумала Магдалена. Придворные певицы — обе они носили фамилию Саломон — лишь загадочно улыбнулись.

Номера концертной программы зачитал сам старик.

— А теперь, Магдалена, под аккомпанемент господина придворного органиста ван дён Эдена и именно на молоточном рояле...