Виктор Квашин - Последняя крепость империи

— Не стрелять! Открыть ворота!

— До встречи, Драчун! — Жаргал повернул коня и махнул рукой.

Вслед за струёй крови над головой Сиантоли пролетело… он узнал — голова телохранителя! Ему в бок вонзилось!.. а-а-ах… в печень! Аркан стянул руки. И страшный вопль: А-а-а-а! Сотня Жаргала уже в воротах. А мимо грохочут копытами сотни, тысячи оскаленных плосколицых… Тьма!

— Ра-а-а-а!

«Обманули!!!»

Сиантоли держали под руки в бывшем лагере монголов напротив южных ворот крепости. Арканы со свистом опутали вершинки молодых ив, плосколицые по двое на аркан притянули деревья к земле. Накинули арканы на запястья Сиантоли. Жаргал махнул рукой:

— Отпускай.

Сиантоли как птица взлетел над землёй, и жестокая боль пронзила плечи и локти. Он раскачивался некоторое время, потом завис.

— Эй, Драчун! Так виднее, правда? Смотри на свой город! Ты хорошо его выстроил, надёжно. Трудно такой взять. Но ничто в мире не устоит перед предательством, дружище. Да, я знаю, что это плохо. Зато монгольские матери и жёны скажут мне спасибо — десять тысяч спасибо, представляешь?! И не мог же я не выполнить приказ своего хана.

Сиантоли не смотрел на Жаргала, он видел город. Отсюда действительно было видно лучше. Город горел. Дым поднимался большим широким столбом, местами он был чёрным, в других местах белым, синим. Оттуда, из-за стены доносились вопли страха и боли. Показалось, конечно показалось, что послышался голос Гончара. Жалко старика… Ох, как больно, как невыносимо больно!!!

— Эгей, Драчун, ты ещё жив? Не грусти так сильно, посмотри сюда.

Сиантоли опустил глаза, которые наверно из-за боли застило туманом. Под ним, казалось очень далеко внизу стоял отец и держал за узду лошадь, на которой сидела Гила. Он подумал, что бредит, но Гила помахала рукой и смахнула слезу.

— Я думаю, Драчун, так будет справедливо. Ты ведь открыл мне ворота. Но тебя отпустить не могу, прости. А твоих отпускаю. Слово! Идите уже.

Отец повёл лошадь и всё оглядывался на растянутого в небесах сына в роскошном халате командира тысячного города-крепости. Гила посмотрела только раз, долго и пронзительно, и больше не оборачивалась, она опустила голову и положила руки на живот. Ей не следовало много волноваться. Они шли на восток, в горы. Отец знал эти места на много дней вокруг.

— Эй, Драчун, хватит любоваться. Ты всё сделал в этом мире. Я делаю последнее для тебя. Монголы добро помнят! В верхнем мире приходи кумыс пить.

Бронебойная стрела вошла снизу под рёбра и вышла выше лопатки. Сиантоли напрягся и… взлетел над городом.

Мне грустно расставаться с героями. Особенно печально, что Сиантоли досталась такая жестокая смерть. Но что же делать, всё в соответствии с правилами её величества Истории. И по этим же правилам у наших героев, даже у погибших, есть будущее.

Умён и дальновиден был Великий хан всех монголов. В течение двадцати двух лет монгольские воины тщательнейшим образом вырезали всё население и уничтожали всё, что связано с чжурчжэньским этносом. Это была священная война, кровная месть монгольского народа за гибель тысяч соплеменников и за позорную смерть Амбагай-хана. По прошествии восьми веков археологам приходится довольствоваться крошками в прямом смысле — единичными находками обломков великой культуры.

Но всё-таки не все чжурчжэньские «сорняки» были выполоты старательными монголами, остались «корешки», проросли случайно сохранившиеся «семена». Потомки чжурчжэней вновь заполонили территорию, ранее им принадлежавшую, и даже её расширили. Их генетическая агрессивность, воинственность и неординарное мышление позволили маньчжурам, как их теперь стали называть, привести к власти в Поднебесной маньчжурскую династию Цин, которая правила почти три столетия — с 1644 до 1912 года. Очень возможно, что не последнее место в иерархии маньчжурских государственных деятелей занимали потомки чжурчжэньского полководца Сиантоли-Яэлэ из рода Тохто, командира последней крепости чжурчжэньской империи.

Городищем в археологии называют остатки древнего укрепленного поселения.

Чжурчжэни — иначе чжуличжэнь, нюйчжэнь, нюйчжи, джорууджон — племена тунгусского происхождения, населявшие с древних времён восточную часть современного Северо-Восточного Китая (Маньчжурии), Приморье и Приамурье. Титульное население государства Цзинь (Айсинь Гурунь, Алтун (1115—1234 гг.).