Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Помилуйте, сударь!

-- Все вы хамы, и душонки у вас продажные, за грош продать меня готовы. Ну да ладно! Вставай, нечего по полу елозить. Бери свечу! Пойдем осмотрим коридор и другие комнаты, не спряталось ли где-нибудь привидение. Ну, чего ты дрожишь как лист?

-- Уж очень, сударь, страшно.

-- Ничего не видя, боишься! Если бы ты был на моем месте и видел то, что я видел, то подох бы от страха. Ну, бери свечу, а я пистолет, и пойдем обыскивать!

Однако сколько ни искали Тольский с Иваном в коридоре, в зале и в других комнатах, ничего подозрительного не нашли. Тольский подошел к двери, которая вела в мезонин, и подергал ее; дверь была заперта.

-- Нет ли кого там, в мезонине? -- задумчиво проговорил он.

-- Помилуйте, сударь! Кому там быть!

-- А может, живет там кто-нибудь, ночью и пугает нас, является в образе привидения.

-- Никто в мезонине не живет, сударь! Вот и дворецкий говорил, что никого там нет.

-- Нашел кому поверить!.. Впрочем, я постараюсь разузнать, сделать это не очень трудно.

Остаток ночи Тольский провел в тревожном состоянии? женщина в белом не выходила у него из головы. Кто и что она? Живое ли существо или привидение? Почему в зачем является в этот дом? Каким образом проникает в коридор, а оттуда и в комнаты и чего хочет она? Для, какой цели производит беспорядок в комнатах и зачем пугает дворовых?

Эти мысли не давали покоя Феде Тольскому и отгоняли прочь сон.

Проворочавшись до утра, Тольский послал за дворецким. Тот не преминул явиться и, отвесив низкий поклон, сказал:

-- Здравствуйте, сударь! Как почивать изволили?

-- Плохо, почтеннейший, плохо!

-- Смею спросить, сударь, разве кто тревожил ваш ночной покой?

-- И то тревожили. Нечистая сила!..

-- Так, так. В каком же образе, сударь?

-- Довольно красивой женщины в белом одеянии, с распущенными волосами.

-- Так это, сударь, обычное явление.

-- Как обычное, черт возьми?!

-- Неведомая жительница этого дома не вам одним, а многим являлась в своем обычном белом одеянии, с распущенными волосами.

-- Но кто же она? Кто эта таинственная женщина?

-- Не могу знать, сударь! Одно только смею сказать, что это явление необъяснимо и объять его умом человеческим невозможно. Ведь вот до вас много жильцов здесь перебывало, многие хотели отгадать эту загадку, принимали нужные к тому меры, подстерегали, по нескольку ночей спать не ложились, имея намерение удержать или поймать эту непостижимую женщину, которая вам, сударь, спать не давала прошлой ночью, -- и все ничего... Так их труды и пропали понапрасну.

-- Стало быть, она не являлась?

-- Являлась, только в другое время. Когда стерегли, никакого необычайного явления не происходило, а как переставали стеречь, эта женщина опять шла погуливать.

-- Уж изловлю я эту гулену! Ведь дверь из коридора в мезонин заперта?

-- Так точно, сударь, заперта.

-- И ключ, наверное, у тебя?

-- Никак нет! Он у барина, у Викентия Михайловича.

-- Да ведь он живет за границей?

-- Ключ они изволили взять с собой.

-- Странно!.. Более чем странно! Разве твой барин не доверяет тебе? Думаю, там, в мезонине, у него не золото лежит...

-- Что там лежит -- не знаю, только ключа у меня нет, и в ту пору, как мой барин Викентий Михайлович изволил собственноручно запереть дверь в мезонине, меня в доме не было; другой дворецкий был, Игнат Фомич; теперь он с барином нашим за границей находится.

-- А старик сторож был здесь, когда твой барин запирал мезонин? -- после некоторого раздумья спросил у дворецкого Тольский.

-- Его тоже, сударь, не было. Мы с ним поступили в самый день отъезда нашего барина в чужие края.

-- Ну так вот что я, старина, придумал: прикажи ты сегодня же наглухо заколотить досками дверь, которая ведет из моего коридора в мезонин. Понял?

-- Это сделать нельзя!.. Ведь барин Викентий Михайлович, уезжая в чужие края, строго-настрого приказали никаких переделок или поправок в доме не производить.

-- Да, но заколотить дверь -- не есть переделка или поправка.

-- А все же без барского указа и это я не могу учинить.

-- Ну, как хочешь!.. Я сегодня же сам прикажу своим людям заколотить эту дверь.

-- Это сударь, невозможно, -- возвышая голос, проговорил дворецкий.

-- Для меня нет ничего невозможного на свете, запомни мои слова! Нынче же прикажу заколотить дверь без всяких рассуждений. Квартира моя, и я волен в ней делать все, что только захочу.

-- Воля ваша, сударь, а только не резон, потому мой барин Викентий Михайлович...

-- Убирайся ты к черту со своим барином! Надоел, -- сердито крикнул Тольский на старика дворецкого.