Дмитрий Дмитриев - Разрушенная невеста

Все посетители вечеров Волынского были схвачены, и начались ужасные пытки в тайной канцелярии. Волынского пытали два раза: поднимали его на дыбу и повредили ему правую руку, так что он не мог подписывать свои показания.

Но чего же хотели от него враги, выпытывая у него признание преступлений? Ведь, как говорит историк, намерение его произвести переворот не возбуждало уже никаких сомнений. Да главное, чего старались добиться у заключенных, -- это определение срока, когда было решено осуществить замысел. Во время пытки у Артемия Петровича спрашивали:

-- Имел ты преступный умысел сделаться императором?

-- И в мыслях его у меня никогда не было.

-- Правду показывай, не то опять на дыбу поднимут...

-- Я сказал правду. Какой вы еще от меня хотите?

-- Повинись в своих преступлениях...

-- В каких? Я их не знаю, -- слабым голосом ответил истерзанный пыткою Волынский.

Но его врагам этого было мало, и опять началась ужасная пытка. Однако бывший вельможа упорно отрекался от возводимой на него клеветы, и от него ничего не добились.

Но так или иначе, врагам Волынского нужна была его погибель, и ему был произнесен ужасный смертный приговор: вырезав язык, отсечь ему правую руку и голову.

Говорят, у некоторых судей, подписывавших этот приговор, дрожала рука и слезы невольно выступали из глаз, но они все же сделали это: ведь Бирон хотел смерти Волынского, а кто же мог противоречить ему? Навлечь гнев Бирона было то же самое, что навлечь гнев государыни.

Смертный приговор был подписан только судьями-вельможами, но не государыней. Бирону надо было сделать так, чтобы этот приговор подписала и монархиня земли русской.

Держа приговор Волынскому в руках, герцог смелой поступью вошел в кабинет императрицы Анны Иоанновны. В последнее время она сильно изменилась: она похудела, побледнела, часто прихварывала и была крайне апатична.

-- Это что у тебя за бумага? -- спросила она герцога.

-- Приговор, ваше величество.

-- Какой приговор? Кому? -- заволновалась государыня.

-- Волынскому, -- спокойно ответил Бирон.

-- К чему его приговорили?

-- К казни...

-- Что? Как ты сказал, герцог? -- побледнев, воскликнула государыня. -- Волынского приговорили к смерти? Нет, нет... этого не должно быть... я не допущу!

-- Но его приговорили, ваше величество.

-- Кто приговорил? Кто? Ты, герцог, ты? -- императрица страшно волновалась, на ее глазах виднелись слезы.

-- Приговор подписан вашими министрами, государыня.

-- Я своею властью нарушаю приговор... Волынский не должен быть казнен.

-- Должен, ваше величество, -- проговорил Бирон.

-- А я говорю -- не должен, не должен... Я ничего не хочу слушать. Подай приговор, я разорву его.

-- Вы этого, государыня, не сделаете.

-- Иоганн, ты слишком многое позволяешь себе! -- гневно сверкнув глазами на любимца, проговорила Анна Иоанновна.

-- Простите, ваше величество, но я вынужден просить, чтобы вы скрепили своею подписью этот приговор.

-- Никогда, никогда! О, я понимаю, в чем дело!.. Ты, ты лично мстишь Волынскому, ты ненавидишь его. Это жестоко, жестоко! Я не подпишу приговора.

-- Вот как?.. Покоряюсь вашему решению, государыня, и прошу дозволить мне подать вашему величеству прошение об отставке и уехать в Курляндию.

-- Как? Что ты говоришь? Зачем тебе покидать меня?

-- А затем, государыня, что я при вашем дворе считаю себя лишним.

-- Господи! Опять капризы?.. Ведь это скучно! Я больна, а ты, Иоганн, еще расстраиваешь меня... Ты совсем меня не жалеешь! -- со слезами проговорила Анна Иоанновна. -- Ну, если виновен Волынский, можно наказать его... сослать в Сибирь, что ли, но к чему же отнимать у него жизнь? Кабинет-министр -- и вдруг казнить! Нет, нет, этого я не допущу!

-- А я, государыня, опять повторяю, что Волынский должен быть казнен. Ведь подумайте, каково его преступление: он готовился свергнуть вас с трона! Да разве возможно оставлять без строжайшего наказания подобное посягательство? Нет, как угодно, ваше величество, но или Волынский погибнет, или я удалюсь в Курляндию, а двоим нам тесно здесь.

-- Ты, Иоганн, останешься.

-- Только в том случае, когда вы, государыня, подпишете приговор. Волынский или я.

-- Опять за свое, опять?.. Довольно, герцог Бирон! Если тебе тесно при нашем дворе, можешь ехать в свою Курляндию или куда хочешь, но Волынский будет жить! -- голосом, не допускающим возражения, проговорила Анна Иоанновна.

-- Ну, это мы еще посмотрим! -- сквозь зубы заметил Бирон и поклонившись государыне, вышел.