Владимир Чистополов - Йошкар-Ола – не Ницца, зима здесь дольше длится

– Девчонки, где тут блуждающий нерв? Вот этот? А давайте его выдернем, очень плохо по латыни запоминается. Ира, дай еще конфету.

А запах в секционной, кстати, совсем не способствует пищеварению. И даже наоборот. Когда один студент-историк спустился любопытствуя в подвал анатомического корпуса, где в бетонных ваннах лежало штук десять раздербаненных естествопытателями трупов, он после этого выбросил все содержимое своего желудка прямо в вестибюле на пол, к вящему неудовольствию сердитого на весь свет вахтера.

Со времени окончания университета прошло уже больше тридцати лет. Время летит незаметно. И как известно, чем дальше – тем быстрее. По-разному сложились судьбы окружавших меня людей. Многих из них уже нет. Кто-то занимается наукой, и небезуспешно, кто-то бизнесом, кто-то детей учит уму-разуму, кто-то спился. Пути господни неисповедимы.

Разбрелись, разлетелись в разные стороны "дети подземелья". Было такое место – лыжная база пединститута, напротив корпуса биолого-химического факультета МарГУ, где хозяйствовал Володя Старостин, человек общительный и гостеприимный. Кого только не заносило сюда в желании посидеть с приятелями за бутылью "Гымзы" или другого случайного вина. Студенты, преподаватели, инженеры, кандидаты наук, даже профессора.

Сейчас, чтобы зимой попасть на эту лыжную базу, нужно пробиться через сугробы, да и нет, видимо, таких желающих. Много других мест для общения, кафе на каждом углу, где можно компанией посидеть в тепле и поговорить о своем. Все меняется…

И у историков в университете был свой подвал, "подземелье", разрисованное древними египетскими страшилищами и прочими рожами, имеющими отношение к далекому прошлому. Какие красивые и умные ребята здесь собирались. В основном историки. Много было помешанных на археологии. И чужеродные человеки забредали на огонек. Друзья друзей…

Грешен и слаб человек. Хочется ему иногда душевно пообщаться с понимающими людьми. Спеть тихонько вместе, стихи почитать, рассказать о научных изысканиях и неприятностях в личной жизни. Как на мольбища шли в подвал паломники, и никогда на моей памяти не случалось там никаких неприятностей, никаких пьяных скандалов или прочих проявлений агрессии. Все тихо – мирно. Пообщались – разошлись. Кому-то жить от этого чуток легче стало, кто-то просто праздно свободное время убил. Телевизор в те времена был не очень интересен, компьютер занимал половину комнаты и в домашних условиях не эксплуатировался, поэтому живое общение было в ходу. А повод пообщаться, например, бутылка сухого вина. И это не становилось голимым пьянством, как пытались представить некоторые недоброжелатели.

Процесс приготовления закуски порой занимал больше времени, чем сама выпивка. Математик мог развлечь собравшихся новым вариантом решения теоремы Ферма, и его с удовольствием слушали, боксер учил, как правильно сделать хук, биолог рассказывал о пользе змеиного яда, историк проповедовал норманскую теорию появления Руси…

А наверху, если подняться по лестнице, на землю и на крыши домов падал такой же, как сейчас снег, и по улицам шли те же, что и сейчас, люди, только намного моложе, и встречалось гораздо больше знакомых лиц.

Бульвар в честь марийского писателя Сергея Чавайна начинался с нескольких "сталинских" домов, стоявших на значительном расстоянии друг от друга. Между ними, как, впрочем, и по всему городу, ощетинившись огороженными штакетником палисадниками, медленно вымирал частный сектор. Он хранил на своих серых крышах следы дождей тех давно минувших лет, когда по неустроенным улицам Йошкар-Олы люди еще ездили на телегах, и страшные трахомные глаза с вывернутыми веками вызывали содрогание у прохожих. Такие глаза изредка можно было увидеть даже в начале шестидесятых, в основном у людей, приехавших из сельской глубинки. С каждым годом их становилось все меньше. Страшную болезнь, уродующую человека, победили, и теперь мало кто знает, что это такое.

В 60-е годы бульвар полностью заасфальтировали, и он стал одним из "центровых" мест марийской столицы. Здесь назначали свидания, здесь вечерами гуляли семейные пары. Пить пиво или вино на ходу или сидя на скамейке, было не принято. За распитие спиртных напитков в общественных местах наказывали, так что любители выпить вне дома были вынуждены прятаться по кустам и закоулкам, где их тоже подстерегали бдительные милиционеры, чтобы доставить в отделение и оштрафовать. Это не значит, что пьяных не было совсем. Пьяные были всегда, но отношение окружающих к ним было другим. Да и отношение милиции тоже. Появиться на бульваре в изрядном подпитии – значило почти наверняка оказаться в медвытрезвителе, который находился поблизости.