Сергей Горбатых - МбурувичА

Нещадно палило солнце. Солдаты, измученные жаждой, едва ковыряли лопатами твёрдый грунт, пытаясь выкопать траншею… Солдат Каманьо потерял сознание. Его отнесли в тень кустарника…

В это же время колодец копался быстро и ловко. «Агрессивно работают ребята» — отметил про себя Орлов, наблюдая, как из глубины поднимают наверх брезентовые мешки с землёй.

Павлу не давал покой форт. «Они прекрасно видят, что парагвайцы начали окапываться и должны предпринять меры, чтобы помешать им это сделать. Нанести артиллерийский удар или провести атаку» — размышлял он, рассматривая каждые пятнадцать минут проволочные заграждения Бокерона в бинокль. Но форт молчал. Было такое впечатление, что все его защитники или ушли, или заснули глубоким сном. «Плохо это! Не может так быть!» — беспокоился Орлов.

К трём часам дня уже никто не мог копать траншею. Все солдаты лежали вповалку в колючем кустарнике. Некоторые из них были без сознания.

— Гомес, Молина! Надо спасать солдат! Поднимайте всех, кто ещё в состоянии держать лопату и копать корни этого… как его… этого растения! Приказываю всем жевать корни! Кто ослаб и не может жевать — пусть жуют их товарищи и заталкивают им в рот! Спасать солдат! — Отдал громким голосом приказ Орлов, помогая подняться с земли сильно ослабевшему лейтенанту Молина.

Колодцекопатели к трём часам дня углубились уже на семь метров. Никто из солдат не разговаривал и не шутил. Один из них находился на дне, наполняя брезентовый мешок землёй. Затем его, вместе с мешком, вытаскивали на поверхность. Вниз опускали другого, отдохнувшего солдата.

К заходу солнца колодец стал глубже ещё на четыре метра. Работы продолжалась и при ярком свете луны.

К одиннадцати часам ночи на глубине шестнадцать метров появилась чуть влажная глина. Это находка ещё больше подстегнула копателей. У них открылось «второе дыхание».

Ещё через два часа докопали до жидкой грязи. Копатели, подняв наверх первое ведро, наполненное мокрой глиной, тут же начали пригоршнями засовывать её в рот и высасывать всю влагу. Второе ведро отнесли Орлову. Павел приказал распределить эту спасительную грязь среди самых ослабленных солдат.

На душе у Орлова теперь стало спокойно и легко. «Добыли воду! Добыли! Теперь солдаты спасены! Спасены! И гарнизон форта не предпринял никаких действий! А сегодня окопаемся на позициях и уже никто и ничто нам не страшно!»

Под утро из колодца наверх уже стали поднимать мутную, немного горьковатую на вкус, воду. Её тут же распределяли среди солдат. Когда все получили по фляжке воды, Павел попросил принести и ему. Он хотел закипятить воду, но не смог. От жажды у него уже давно сильно кружилась голова и подкашивались ноги. Орлов залпом выпил свою порцию и почувствовал, как в него вернулась сила.

Таких подразделений, как рота Орлова, оказалось очень мало. Почти весь Первый армейский корпус находился в стадии полной деморализации. Солдаты сотнями покидали свои части и бродили по окрестностям в поисках воды. Многие дезертировали. Командиры ничего не могли сделать. Укрепления по периметру форта для его полной осады никто не сооружал. Воспользовавшись этой ситуацией в Бокерон, совершенно незамеченной парагвайцами, вошла боливийская воинская часть, пришедшая на помощь гарнизону.

Солдаты роты Орлова воспрянули духом: их МбурувичА выполнил своё обещание, и они были обеспечены водой. Теперь солдаты с энтузиазмом копали траншею и начали налаживать свой элементарный быт.

Узнав о колодце, командир батальона Ариас срочно затребовал Мойано в своё распоряжение. А в роту Орлова потянулись солдаты других рот и батальонов Второго пехотного рехимьенто с пустыми фляжками в руках. Они умоляли дать им хотя-бы один глоток воды. Солдаты Орлова делились с ними своими небольшими запасами этой бесценной здесь влаги.

Двенадцатого сентября рота Орлова закончила строить укрепления. В этот же день солдаты оборудовали для своего командира роты блиндаж. Глубокую яму, выходившую в главную траншею, накрыли стволами молодых деревьев. На них уложили толстый слой сухой травы, а затем насыпали земли.

Павел сам, с помощью мачете, соорудил себе из ящиков для патронов стол и несколько табуретов. К самым толстым брёвнам, лежавшим наверху, он подцепил свой гамак. На стену повесил иконы, а на стол поставил фотографические карточки Нины.

— Ну, вот и готов дом! — вздохнул он.

Солдаты его роты тоже стали налаживать свой быт: выкопали ямы для костров, оборудовали места для ночлега.