Роберт Фаббри - Веспасиан. Фальшивый бог Рима

— Но Флавия исчезла, и я не знаю, где её искать.

— Ничего, найдёшь другую. Это лишь вопрос времени.

Веспасиан посмотрел в её красные от слёз глаза, и внутри у него как будто затянули тугой узел. Ценис была права: именно этого он от неё и ждал. Другое дело, что он ни разу даже не попытался взглянуть на свои планы её глазами. Представляя своё семейное будущее, он исходил из того, что Ценис отойдёт на второй план, добровольно уступив место его законной супруге. Более того, обеих женщин это будет вполне устраивать. Как же он заблуждался! Вольно или невольно, но он воспринимал чувства Ценис лишь в рамках её социального статуса — рабыни, которая вскоре получит свободу. Теперь же он впервые смотрел на неё как на равную себе: они были просто мужчина и женщина, любящие друг друга.

— Мы с тобой загнаны в западню, ведь так, любовь моя? — прошептал он, не замечая толпы, окружавшей их со всех сторон, ибо видел перед собой лишь её, Ценис.

Она взяла его руки в свои.

— Да, Веспасиан. Если только я не откажусь от детей, которых жаждет подарить тебе моё тело, или же ты — от карьеры, которой требует от тебя твоя честь гражданина Рима.

— Что же нам делать?

Ценис печально улыбнулась и потупила взор.

— Пока могу предложить лишь одно: пойдём на жертвоприношение.

Площадь перед храмом Аполлона была запружена до отказа — таких толп здесь не было с пресловутого дня падения Сеяна, почти четыре года назад. Впрочем, сенаторская тога Веспасиана позволяла им без особых усилий прокладывать путь в людской массе. Они довольно легко прошли вперёд, невольно вспоминая роль, которую каждый сыграл в тех бурных событиях. Правда, оба старались не давать волю чувствам. Со стороны могло показаться, будто они просто вышли вместе прогуляться. Нет, они прекрасно понимали, что это лишь временное затишье. Отсрочка. Вскоре им предстоит принять важное для себя решение, но пока оба были счастливы и наслаждались обществом друг друга.

Наконец они достигли ступеней храма. Веспасиан посмотрел на Ценис: никогда ещё он не любил её так сильно, как в эти минуты. Поймав на себе его взгляд, она незаметно сжала его руку. По его телу тотчас пробежала дрожь.

— Мы помним про Аполлона, что шлёт свои стрелы издалека, — прозвучал мелодичный голос жреца, разрушив их уединённый мирок.

Позади жреца, под портиком перед закрытыми дверями храма, украшенные золотыми лентами, покорно стояли три белых быка. Лица сопровождавших их юношей были выкрашены золотой краской. Ещё два жреца стояли по обеим сторонам от первого, накинув на головы складки тоги. На верхней ступени на равном расстоянии друг от друга были расставлены три медных чана. И наконец, по бокам с обеих сторон расположились музыканты.

— Отец Аполлон, наш всевидящий покровитель, мы возносим тебе молитвы. Будь милостив к Риму, храни и защищай его. Будь бдителен и предупреди императора, если вдруг его подданные или же чужеземцы станут устраивать против него заговор. Какими бы коварными ни были их намерения, пусть он всегда будет готов дать им отпор. Оберегай и защищай нас.

Под звон литавр двери храма распахнулись, открыв взору украшенную гирляндами цветов статую бога. Казалось, что в свете факелов, что отражался в отполированных до блеска бронзовых дисках, от статуй исходило золотое сияние.

Ценис тотчас склонила голову и зашептала молитву. Между тем быков вывели вперёд и поставили каждого рядом со своим чаном. Из храма вышли три аколита [7] Аколит — помощник жреца. . Первый нёс золотую урну, второй — золотое блюдо, третий — поднос с ножами для жертвоприношения. С пояса каждого свисал тяжёлый молот.

Главный жрец взял с блюда три небольших комка соли и раскрошил их над головами животных. Второй жрец совершил над крошками возлияния. Третий взял с подноса ножи и раздал их остальным жрецам. Аколиты, встав каждый рядом со своим быком, сняли с пояса молотки и приготовились.

— Поверни к нам свой лик, о Великий Лучник, мы молим тебя об этом, Аполлон! Приди к нам на помощь, Отец! Раскрой свои длани над нами и над императором. Если ты одобряешь то, что мы делаем, наполни силой нас и его, важнее которого нет для процветания нашего города. Отец Аполлон, снизойди до нас и прими наш дар.

По широким бычьим лбам, оглушив животных, одновременно ударили три молота. Вслед за молотами, перерезая быкам горло, на солнце сверкнули три острых лезвия. Брызнула алая кровь. Ножи погрузились в мягкую плоть, перерезая животным артерии и дыхательное горло.