Роберт Фаббри - Веспасиан. Фальшивый бог Рима

— О нет, спасибо! Я , как только поговорю с Антонией, пойду в бани, — ответил Веспасиан, как только они сумели выбраться из процессии и свернули на улицу, где жила Антония. — Кстати, последний раз мы были в банях на Крите, — добавил он, многозначительно посмотрев на Магна.

— Днём раньше, днём позже, какая разница! Кроме того, хочу взглянуть, как Зири отреагирует, когда увидит, как все... ну, ты сам знаешь.

— А не рано ли ему? — нахмурился Веспасиан.

— Сомневаюсь, что прилюдное рукоблудие всякий раз, когда на арене погибает гладиатор, делает римлянам честь, — заметил Палл.

Магн довольно осклабился.

— Зато получаешь двойное удовольствие, особенно когда рядом молодая шлюшка, готовая тебе в этом деле помочь. Ну, ты меня понял...

— Рукоблудие? Что это такое? — спросил Зири.

— Вскоре сам узнаешь, — ответил Веспасиан, подходя к двери Антонии.

Велев Магну и Зири ждать его на рассвете у дома Гая, Веспасиан отпустил друга, а сам прошёл вслед за Паллом в дом.

Вскоре к ним вышла Антония в сопровождении Ценис. На служанке был плащ с капюшоном.

— Всё готово? — спросила она у Палла.

— Да, домина, но Ирод Агриппа и его вольноотпущенник Евтих видели нас в доме Клавдия.

Антония изменилась в лице.

— Ирод! Если кто-то и заподозрит неладное в смерти Поппея, то только он. Надо будет подумать, что с этим делать. Кто он, этот его вольноотпущенник?

— Два года назад Ирод был вынужден дать ему свободу, с тем, чтобы он от его имени мог ставить подпись под ссудой. Больше мне о нём ничего не известно. Знаю только, что Ирод купил его ещё мальчишкой и всегда обращался с ним как с последним идиотом.

— Он ему верен?

— Сомневаюсь. Как можно быть верным тому, кому неведома верность? Разве что самому себе.

— Думаю, есть смысл попробовать с ним поговорить. Вдруг он захочет выдать кое-какие маленькие секреты?

Внезапно Веспасиану вспомнились слова Сабина о том, чем можно шантажировать Ирода. В голову тотчас пришла идея.

— Домина, а если пригрозить ему разоблачением его махинаций с зерном? Думаю, это можно сделать, не ставя под удар Клавдия.

— Это как же?

— Задействовав моего брата. Как эдил, отвечающий за поставки хлеба, он имеет право наложить на время нехватки зерна арест на запасы Ирода в Египте. Думаю, Сабин не станет докапываться, у кого это зерно было куплено.

Антония с улыбкой посмотрела на Веспасиана.

— То есть мы поставим Ирода перед выбором: или он теряет деньги, или же помалкивает, храня при себе подозрения на тот счёт, почему у Макрона вдруг сорвалась сделка. Отлично, Веспасиан, ты быстро учишься. Я сейчас же этим займусь. А пока Ценис хотела бы посетить жертвоприношения в храме Аполлона. Знаю, у сенаторов не принято провожать чужих рабынь, но я подумала, что ты согласишься разок сделать исключение из этого правила.

Веспасиан посмотрел на Ценис. Та ответила ему робкой улыбкой.

— С удовольствием, домина.

— Прекрасно. Палл, пойдём со мной. Нас ждёт работа. Нужно послать Сабину записку, чтобы он, как только освободится в зернохранилище, пришёл сюда.

С этими словами Антония пожала Ценис руку и вышла из комнаты. Веспасиан шагнул навстречу девушке.

— Ценис, я...

Она отстранилась от него.

— Не здесь, любовь моя. Пойдём.

— Моя хозяйка мне объяснила, — сказала Ценис сквозь сжатые зубы и кулаками стукнула себя по бёдрам. — Я знаю, мы никогда не сможем пожениться, но я ни разу не слышала про закон, пока хозяйка не сказала мне о нём, прежде чем показать письмо Корвина. Поначалу я даже не поняла, зачем она это мне говорит. Она ни с того ни с сего завела этот разговор, и мне было больно это слышать. Я мечтала стать твоей женой, любовь моя, как вдруг узнаю, что это невозможно. Спустя несколько мгновений я поняла, почему Антония сказала мне об этом: чтобы я приготовилась услышать, что ты добиваешься благосклонности другой женщины.

— Мой долг велит мне иметь сыновей, — попытался оправдаться Веспасиан, правда, довольно неубедительно.

— Долг! Ну, конечно, это твой долг! — взорвалась Ценис так громко, что люди даже обернулись в их сторону. — А как же я? Мы? Наша любовь?

— Она была и останется для меня самым главным на свете, — ответил Веспасиан, стараясь говорить как можно тише.

Похоже, люди вокруг уже догадались, что происходит, и с улыбкой посматривали на них.

— То есть, пока ты будешь жить с этой женщиной, я должна отойти в сторонку и ждать, пока мне перепадут крошки любви, которые ты будешь время от времени бросать в мою сторону, когда сумеешь выкроить свободную минутку от выполнения семейного долга и служения Риму? Тем временем я буду сгорать от ревности, зная, что мой возлюбленный, мой самый лучший друг, сжимает в объятиях другую, которой он также будет клясться в своей любви. Мне же закон запрещает одарить его тем, что я так страстно хотела бы ему подарить: детей. — Ценис остановилась и повернулась к нему лицом. — Скажи, разве такое возможно, любовь моя? Нежели ты думаешь, что я соглашусь? — спросила она дрогнувшим голосом.