Олег Яковлев - На златом престоле

— Вестимо. Вороги без рати не ходят. Я же всего два десятка отроков с собой привёз. Нет, княгиня, нет. Да и кто осмелится воевать с такой красавицей, какой сумасшедший! Твоя красота, дорогая сестра, будто призывает мир творить.

— Говоришь «сестра»? — удивилась Рикса.

Она была сильно польщена словами Ярослава о своей красоте.

— Да, и полагаю, что отныне ты и будешь мне, стойно сестра. Евдоксия Познанская — молодшая моя сестра, ты же — старшая. Старшая не по летам — по разуму.

— Ну что ж, братец, — Рикса заулыбалась и едва подавила смешок. — Прошу в хоромы. Тотчас стол сготовим, попируем. А там и расскажешь, что у тебя ко мне за дело.

— То добре, хозяюшка. Но сперва... Хотел бы я о деле потолковать.

Они поднялись по крутой дощатой лесенке в одну из теремных башен и остались вдвоём в просторной светлой палате. В раскрытое окно задувал с Луги прохладный ветерок, было свежо, стоял тот час, когда ещё не припекало сильно солнце и не было той одуряющей жгучей жары, от которой трудно дышать.

Рикса сидела на скамье, подперев кулачком щёку. Лицо её светилось любопытством, и в тоже время проглядывало в нём некое затаённое лукавство. Хитра и опытна в делах была эта полька — вдова двух государей. Ярослав говорил медленно, не спеша, смотрел куда-то в сторону, старался держаться спокойно.

— Было время, и враждовали мы. Ратился покойный отец мой с супругом твоим первым, князем Изяславом. И сын твой Мстислав, помню, под Останковом немало лиха причинил земле Галицкой. До сих пор многим памятна та жестокая сеча. Но схлынули, как вешние воды, минули, полагаю, и не воротятся больше тяжкие те лета. Цветёт нынче Галичина, цветёт Волынь.

— А давно ли, дозволь спросить тебя, стоял ты с дружиной под Владимиром? А допрежь того под Луцком воевал с сынами моими? А, братец дорогой? — спросила с заметной издёвкой в голосе Рикса.

— Ходил в воле тестя своего, поэтому... — Ярослав не договорил. — Ныне, сама знаешь, умер князь Юрий. Нет его, нет смысла и в было]! вражде.

— Вовсе не уверена в том. Ведь ты так и не вернул Мстиславу погорынские городки. Хотя клялся.

— Ты бывала в этих городках? Знаешь, какие они? — Ярослав грустно усмехнулся. — Стоят ли они того, чтоб из-за них воевать?

— Неважно. В городках тех рати ты, верно, держишь. А людины окрестные дань тебе платят.

— Невелика та дань, сестра. Впрочем, немного не о том пошла у нас речь. О младшем сыне твоём, Ярополке, хочу я потолковать.

— С чего вдруг? — Рикса сразу насторожилась.

— Вижу, пятнадцатый год паробку идёт. Пора бы ему стол давать. Вот и предложенье у меня есть...

— Какое предложенье? Темнишь что-то, братец, — недоумённо сдвинула брови вдовая княгиня.

Как раз накануне говорила она со Мстиславом об уделе для Ярополка, но первенец её привычно отмахнулся, бросив через плечо матери неопределённое: «Тамо поглядим!»

— Городок есть один неплохой. Невеликий, но всё же лучше, чем ничего. Как раз из тех, о которых спор шёл меж Галичем и Волынью. Бужск, иначе Бужеск, прозывается. Так вот: отдам я твоему Ярополку этот городок. С одним условием: помиришь ты меня, любезная сестрица, с князем Мстиславом. И ещё так скажу: не только мир, но и союз я ему предлагаю.

Задумалась Рикса. Долго сидела, подперев румяную щёку ладонью, морщила свой тонкий прямой нос, глядела на собеседника, который вроде бесстрастно посматривал по сторонам.

Видя, что вдова немного растеряна и молчит, Ярослав добавил:

— Думаю, здесь, на западе Руси, следует нам создать крепкий кулак. Вот я с польскими князьями дружен, две сестры у меня там замужем. Хотя, княгиня, непостоянны вельми родичи и соплеменники твои. Часто друг с дружкой воюют. С уграми тоже я дружбу имею нынче. С чешским королём Владиславом грамотами обменялись, союз скрепили. Теперь хочу к этому союзу и сына твоего склонить. Младшие братья всяко за ним потянутся, а там и другие волынские владетели.

— Сладко поёшь, братко. Одного не разумею: супротив кого соуз сей ты сколачиваешь? — хитрая Рикса сразу чутко уловила самую суть разговора.

— Немало, сестрица, охотников найдётся на наши земли. Уж поверь, — уклончиво ответил Ярослав. — Об этом хотел бы с твоим Мстиславом поговорить.

— Мстислав — он прост. Знаю своего сына, — прямо заявила Рикса. — Боюсь, обмануть ты его сумеешь, обвести окрест перста. Потому со мною прежде обо всём побай.

— Мне скрывать нечего. Намерения мои добрые. Весь я тут, перед тобой, — Ярослав с улыбкой развёл руками. — Вопрошаешь, кто ворог наш? Отвечу: тот, кто нынче киевский стол занимает. Давидович Изяслав. Честолюбив он без меры, самохвален. Такой ни перед чем не остановится. Чтоб укрепить власть свою, половцев навести может, благо, в родстве состоит со многими ханами. И потом. Враг мой, Иван Берладник, у него. На галицкий стол метит. Пока в открытую о том речь не ведут, ну да я ведь не слепец. Спит и видит Давидович Берладника в Галиче посадить, а оттуда на твоих сынов давить, подчинять их воле своей злой. Подмять под себя мыслит Изяслав всю Южную Русь.