Бенито Гальдос - Кадис

– Я повторяю – Инес невиновна, – еще раз подтвердила Асунсьон. – Лорд Грей не мог ее похитить из дому, ведь он не любит ее.

– Ты считаешь, что он ее не любит, потому что не сообщил об этом тебе? Что ты знаешь о любви, дочь моя? Какое представление имеешь о коварных уловках, притворстве и зловредных кознях, к которым прибегает искуситель?

– Инес невиновна, – настойчиво повторила Асунсьон, скрестив руки. – Иная причина, но не любовь к лорду Грею заставила ее покинуть наш дом. Лорд Грей ее не любит. Верите вы в Евангелие? Так вот, мои слова так же верны, как евангельская истина.

– При других обстоятельствах я рассердилась бы, видя, насколько безгранично твое добросердечие, – сказала графиня. – Но нынче мое душевное спокойствие нарушено. Я жажду покоя и потому прощаю тебя.

– Вы позволите мне высказать все, что лежит у меня на сердце?

– Договаривай.

– Я хочу увидеться с Инес.

– Увидеться с ней? – рассердилась донья Мария. – Мои дочери недостаточно высоко ценят свое достоинство.

– Сеньора, я хочу увидеть ее и поговорить с ней, – продолжала Асунсьон умоляющим тоном. – Если она грешна, я знаю, она признается мне. Если же нет – а я уверена, что нет, – я буду счастлива открыть истинную причину ее бегства и примирить ее с семьей.

– И не думай об этом. Пусть каждый слушается голоса своей совести. Если тебе благодаря горячим, искренним молитвам, а также моей неизменной бдительности, если тебе, говорю я, удалось возвысить свою душу до известной ступени благости, которая дается немногим, не унижай себя чрезмерной снисходительностью к чужим грехам. Высшая добродетель редко встречается в нашем мире. Если в немногих высоконравственных семьях, устоявших перед пагубным растлением века, еще сохранилась эта столь драгоценная добродетель, она не должна, не смеет соприкасаться с развращенностью. В недобрый час вошла Инес в мой дом. Откажись от мысли увидеться и говорить с ней, пока она находится вдали отсюда. Твоя возвышенная душа может удовлетвориться тем, что ты даруешь ей прощение.

– Нет, я хочу ее видеть, я хочу пойти к ней! – воскликнула молодая девушка, внезапно разражаясь слезами. – Мне надо увидеться с ней. У Инес прекрасное сердце. Мы заблуждаемся. Она не способна на дурной поступок. Сеньора, лорд Грей не любит ее, не может любить. Кто это утверждает, тот низкий лжец, ему суждено гореть в вечном огне, а его язык будет пронзен раскаленным железом.

– Успокойся, Асунсьон, – сказала, смягчаясь, мать, встревоженная лихорадочным возбуждением несчастной девушки и ее болезненным видом. – Ты слишком взволнована. Всегда одно и то же… Твои руки горят… глаза блуждают… лицо смертельно побледнело… С некоторых пор твое благочестие, дочь моя, настолько усилилось, что приносит тебе немалый вред, не забывай – нам надлежит печься о здоровье нашего тела. Твои длительные бдения по ночам и бесконечные размышления над вопросами святой веры, твой религиозный пламень сжигает тебя на моих глазах.

Потом, повернувшись ко мне, донья Мария добавила:

– Я против того, чтобы она доходила до такой исступленной набожности, но нет возможности удержать ее. У девочки пылкая душа, и после того как мне удалось осуществить мой замысел и направить ее к святой цели, в ней вспыхнул неугасимый огонь благочестия. Ее дух охвачен всепоглощающей пламенной верой, я предсказываю ей великие свершения на стезе духовной жизни, на которую она жаждет вступить.

– Заклинаю вас Богом и всеми его святыми, сеньора, позвольте мне увидеться с Инес. Она мой друг, моя сестра. Я горжусь ее добродетелью, мне невыносимо, что в нашем доме о ней сложилось дурное мнение. Я хочу сделать благое дело, вернуть ей честное имя. Зачем вмешивать в это дело правосудие? Я уверена, что смогу уговорить ее и привести домой… Я хочу видеть Инес, одним своим словом я добьюсь от нее большего, чем все судьи с их бумагами. Матушка, мои слова внушены самим Богом, они рвутся из глубины моей души, я слышу легкий шепот, словно ангел подсказывает мне все, что я говорю. Не противьтесь божественной воле, мое желание – воля Бога.

Графиня задумчиво подняла глаза ввысь, потом посмотрела на меня, на дочь и, испустив глубокий вздох, произнесла:

– Твердость и достоинство имеют свои границы, порой разум не в силах устоять против мольбы сердца, проникнутого религиозным чувством. Асунсьон, разрешаю тебе пойти к Инес. Тебя проводит дон Пако.

Девушка поспешила к себе одеться.

– Так вот, как я уже говорил вам, сеньора… – попытался я возобновить прерванный дипломатический разговор.