Николай Чернышев - Находка беглого рудокопа

Кулаков знал, что продажа удельной земли за хорошую цену обычно никаких возражений со стороны начальства не встречала. Подобные операции практиковались довольно часто. На них наживалась не столько царская фамилия, сколько многочисленные чиновники. Но Кулаков справедливо опасался, что Волков, знавший про эту проклятую зелень, испортит все дело.

Однако и на этот случай у Кеммерера имелось готовое предложение. Он доложит Волкову не про пещеру с богатой залежью, а про обрыв, встреченный по пути, где также имеются признаки оруденения, хотя и бедные.

Сойдясь на предложенном Кеммерером плане действий, сообщники перешли к главной для обоих части дела — денежной. После долгих и жарких споров сошлись на сумме, устраивающей обе стороны.

Поздний вечер застал их в деревеньке, состоящей из нескольких покосившихся и почерневших от времени изб. В них была такая нищета и грязь, что спать решили на сеновале.

Кеммерер долго не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок, сопел, вздыхал и даже временами не то мычал, не то стонал. Вслед за радужными мыслями подползли сомнения: а вдруг предположения Волкова не оправдаются, и эта зелень не будет пригодна ни к чему, кроме использования в качестве музейных экспонатов? В таком случае деньги пролетят в трубу… И где гарантия, что, пока он успеет пробить рудник, кто-нибудь из царских чиновников не пронюхает про зелень? Вскроется махинация с покупкой зарегистрированного месторождения… Что же предпринять? Может, взорвать вход в штольню… Но этим только привлечешь внимание. А что если…

Немец пополз к храпевшему в другом конце сеновала Кулакову.

— Слюшайт меня, — зашептал Кеммерер. — Я давайт нох айн маль цвай хундерт — два сто рублей — ду зольст строить плотина у этот штольня. Очень скоро строить — понимайт?

Кулаков долго спросонья по мог разобраться, в чем дело, и немец, злясь на бестолкового собеседника и брызгая слюной, старался вразумить его. Наконец до сознания Ефрема Кулакова дошла суть предложения.

Решено было, что в ближайшие же дни Ефрем наймет рабочих, которые начнут строить на реке плотину, причем начнут с левого берега, как раз над пещерой с залежью. Сделав насыпь до реки, Кулаков работы прекратит и будет ждать дальнейших указаний Кеммерера. О работах говорить, что на этом удобном месте решено поставить водяную мельницу. Залежь будет надежно погребена под мощной толщей земли. Кеммерер рассчитывал впоследствии использовать это сооружение для прокладки дороги через речку от тракта.

Уже три дня томился Егор в неволе. Правда, руки ему развязали, но из амбара не выпускали ни на минуту. Из разговоров людей, ходивших по двору, он знал, что Кулаков находится в отъезде. В первый же день ареста к дому Кулакова прибежала мать Егора и с причитаниями просилась повидаться с сыном, но Афоня с руганью прогнал ее со двора, стращая, что спустит бегавших на привязи сторожевых псов.

Узник всячески ругал себя за то, что не послушался деда Митрофана. Надо было той же ночью бежать отсюда подальше…

Перед обедом во дворе зашумели люди, заскрипели тяжелые ворота, застучали колеса тарантаса. Прильнув к щели между бревнами, Егор увидел господина, который третьего дня приезжал с немцем.

Вечером возвратились и Кулаков с Кеммерером.

Людвиг Францевич подошел к Волкову, который сидел на вынесенном под навес деревянном кресле, украшенном петухами, и покуривал трубку.

— Как ваши успехи, уважаемый Людвиг Францевич? — спросил после обмена приветствиями Волков. — Вы прежде всего расскажите, как ведет себя в естественном залегании зеленая охра. Садитесь, пожалуйста, — пригласил Волков Кеммерера, когда притащили еще одно кресло. — Вы знаете — я все это время размышлял об удивительном зеленом веществе и пришел к выводу, что мы на самом деле встретились с каким-то новым, доселе не известным минералом. Ну, ну, рассказывайте — я вам не даю говорить.

Кеммерер как-то странно сгорбился и долго беззвучно шевелил губами, не решаясь заговорить. Затем для чего-то поднес к глазам лорнет и начал сбивчиво отвечать.

— О! Это вирклих есть загадка природы. Наука получайт интересный факт. Абер я нет уверенность, что это не описывайт в какой-то дойтче минералогический книга…

— Конечно, осторожность ученому необходима, — перебил Волков. — Но что это с вами, Людвиг Францевич, — почему вы вдруг стали разговаривать со мной таким странным образом? На чистом немецком я вас понимаю куда лучше.