Александр Архипов - Бог с нами, братья!

С этими словами он открыл дверь в кабинет, положил свою лапищу мне на плечо и буквально воткнул меня в плотное облако табачного дыма и всеобщего веселья. Удивительно, но Боцман меня узнал сразу.

— Командир! Это мой командир! Васильич! Саня! — тянулся ко мне своими блестящими от сала губами, распоясавшийся старший прапорщик, не отпуская широкую талию процедурной медсестры.

Но первым меня перехватил главврач госпиталя. Молодой, но как говорят, очень головастый последователь Гиппократа. Он оттащил меня подальше от шумной компании и минут десять, чокаясь своей кружкой с бляхой моего ремня, рассказывал какие мы с Боцманом молодцы. Что мы герои! Оказывается, лекарства и препараты, которые мы доставили, просто бесценны! Что аналогов в Союзе нет и что завтра он отправит образцы в Москву. Из всего перечня мудрёных латинских названий я запомнил только одно, но очень смешное — одноразовые шприцы.

Пора было заканчивать бенефис Боцмана и вытаскивать его из белой клумбы женского медперсонала, пахнущей спиртом и зелёным луком, росшим на госпитальных подоконниках.

— Гриша, на выход! Пожалуйста… — очень мирно, глядя в счастливые от неожиданно обрушившейся славы глаза, сказал я.

Этот мой тон Гриша знал давно. Да я и сам его боялся. Особенно всех смущало из моих уст услышать слово «пожалуйста». После него, как правило, шли разборки, чаще с рукоприкладством и мордобоем. Поставив кружку на стол и стряхнув с колена мудрую медсестру, Боцман перевёл своё туловище в вертикальное положение. Долго не прощались, тем более, что вечер уже перешёл в ту фазу, когда потеря одного — двух бойцов компенсировалась приходом на запах сразу пяти!

Пока шли к расположению, немного продышались. Молчали. Каждый о своём, но мне, кажется, на одну тему.

— Переодевайся, голову под холодную воду и ко мне, — скомандовал я.

Через минуту по коридору затопал дневальный, гремя вёдрами. За водой побежал. Ещё через пару минут под окнами казармы утробно выл, вымирающим динозавром, полуголый Боцман. Вода была колодезной! Не успел кипятильник взбудоражить воду в литровой банке, как в проёме двери засветилась розовая физиономия Боцмана.

— Прошу разрешения!

— Давай! — кивнул я и взглядом показал на бунтующую, от кипятка, банку.

Боцман знал, где в этой берлоге обитают кружки, заварка, сахар и единственная, на все случаи жизни, большая алюминиевая ложка. А пока Боцман продувал кружки и сыпал заварку, я решил начать допрос.

— Слушай, а куда пять духов пленных делись?

— Тебе на карте показать? — не поворачиваясь, загробным голосом спросил Боцман.

— Не понял. Объясни мне, тупому. К тебе на борт шесть целых и пять …

— Улетели «духи», Саша. Улетели, — перебил меня Боцман, — Выкинул я их, на хрен! Ты ж сам приказал облегчиться и догонять вас. Я по весу их прикинул… Хотел и шестого, но в нём весу, как в худом баране вместе с халатом, — неожиданно жёстким голосом ответил друг.

— Вот сволочь! — заорал я, — Я имел ввиду эти чёртовы ящики, которыми ты вертушку перегрузил. Ты их должен был сбросить, а не людей.

— Каких людей!? Саша! Эти люди час назад мне и тебе в живот стреляли! Эти люди звёзды у наших пацанов на груди вырезают и кишки выпускают под наркотой, что б подольше мучились. А мы их перевязываем, лечим, мать их… Ты этих животных людьми называешь? — багровея лицом, цедил сквозь зубы Боцман.

— Придурок! Это может вырасти в международный скандал. Союз обвинят в нарушении Международных конвенций. Будут фашистами нас с тобой называть, — понесло меня.

— Кто фашист? Я? Между прочим, раненых «духов» я не трогал. Посчитал по весу, и сколько нужно было, столько и… того. Сань, а какие врачи счастливые были! — попытался перевести разговор на другую тему Григорий.

— Того! Завтра с утра в штаб пойдём к Вадиму. Рапорта и предварительные отчёты уже разлетелись по инстанциям. А, что написано пером… сам знаешь. Будем вместе думать, что с тобой делать. Заварили мы с тобой кашу, братан! — сказал я невесело, — Давай спать, утро вечера, сам знаешь…

Чаю мы так и не попили. Завтра предстоял тяжёлый разговор с начальником разведки бригады. Надо бы кого-то ещё из «тяжеловесов» подтянуть в помощь. Трибуналом попахивает. Да и мне придётся с погонами попрощаться. И это в лучшем случае. Какой там сон!

До завтрака созвонился с теми, кому мог доверять. Сам за рулём штабного УАЗа подъехал Вадим и забрал нас с Боцманом. Потом заехали к особистам и забрали приятеля Вадика, с толстыми просветами на погонах. Последним был майор из политотдела, мой новый знакомый, который так беспокоился о политическом статусе старшего прапорщика. Виталик, кажется? По мере заполнения УАЗика старшими офицерами разных ведомств, настроение у Боцмана, сидевшего сзади и посередине, стало самоуничтожаться. Я так понял, что до него начало доходить — в насколько серьёзной ситуации мы с ним находимся. Выехали с территории базы под предлогом проверки и, не доезжая первого блокпоста, остановились в тенёчке под огромным тополем у почти высохшего ручья.