Янка Мавр: Человек идет! [В дали времен. Т. VIII]

Упавшие только и успели заметить, как мимо них прошли огромные животные, похожие на горы…

Шум и треск постепенно утихли. Гигантские звери ушли. Люди вновь забрались на ветви. Хорошо еще, что никто из них не пострадал.

Успокоились.

Но на западе снова загрохотало. Теперь приближалась гроза. Все ярче сверкали молнии, все сильнее гремел гром, и вдруг так загрохотал над головами, что все люди посыпались на землю. Вскоре хлынул проливной дождь.

Можно представить себе переживания наших древних людей. Конечно, они и раньше сталкивались с таким явлением, но понять его и тем более привыкнуть к нему никак не могли и всякий раз заново пугались.

Этот блеск, этот грохот, эта таинственная сила, живущая где-то высоко на небе, вызывали у них боязнь, переходившую в чувство глубокого страха перед неведомым великим властелином; чувство это породило позднее много различных религий.

Гроза бушевала всю ночь. Люди ютились под деревом, дрожали от холода, и казалось, тьме никогда не будет конца.

Так начинал свою жизнь человек.

Тот самый человек, который сейчас летает в воздухе, плавает под водой, переговаривается через всю землю с другими людьми, управляет природой…

Человек, который благодаря своему уму и труду достиг всего того, что есть у нас сегодня…

ождь прекратился только к утру.

С какой радостью встретили наши древние люди первые лучи солнца! Даже лица их будто скривились от удовольствия. То были первые пробы, первые попытки улыбнуться. Но нам было бы, пожалуй, даже противно смотреть на их гримасы…

Солнце вставало, становилось теплей. Люди вылезли на солнце, грелись, сушились, некоторые вновь начали засыпать. Но голод прогнал сон. Надо было идти дальше.

Вожак крикнул и пошел вперед, в лес. За ним потянулись все остальные.

Подобно стаду животных, они чередой шли вперед, то расходясь, то снова сходясь. Никто из них не подавал голоса. Было лишь слышно, как шуршали и трещали под ногами сухие ветки.

Все были заняты важным делом: искали что-нибудь съедобное.

Иногда впереди звучал тревожный крик вожака. Тогда все сбивались в кучку и озирались, ища глазами опасность. Они и рукой не смогли бы показать в ту сторону — и этого не умели делать.

Нужно вновь отметить, что и этот жест, кажущийся таким простым, тоже не дается даром и требует много времени, опыта и ума.

Что бы сказали мы с вами, увидев, например, как собака указывает лапой: мол, вон там бежит заяц? Мы сочли бы это чудом, какого мир еще не видывал.

И это действительно было бы чудом. Значит, мы не можем требовать от наших древних людей умения переговариваться жестами.

Достаточно уже того, что они время от времени так поступали. Увидев, допустим, на дереве плод, человек кричал и, сам того не сознавая, протягивал руку по направлению к нему. Но мы ни в коем случае не можем сказать, что человек хотел указать на плод рукой.

Или же, увидев поблизости врага, человек от страха протягивал руку вперед. Но в следующий раз, вновь встретив опасность, он и не думал повторить этот жест.

Один только вожак чаще других пользовался жестами. В его положении часто возникала необходимость о чем-либо предупредить сородичей. Но и он пока что делал это бессознательно, от случая к случаю.

Лес становился все густее и темнее. Деревья вздымались так высоко, что их кроны были едва видны; в вышине они густо переплетались, не пропуская солнечные лучи. Средь бела дня внизу царил сумрак, словно в вечерний час.

Земля была черная, влажная. Без света на ней не росла даже трава.

Люди невольно прибавили шаг, стремясь побыстрее покинуть это неприглядное место.

Один из мужчин, старик, давно уже напрягал все силы, чтобы не отстать от других. Он все время плелся позади. Сейчас ему приходилось совсем тяжело. Люди шли все дальше и дальше, исчезая за деревьями.

Старик спотыкался, падал, снова вставал. Ноги дрожали, подкашивались. Но расстояние между ним и соплеменниками неуклонно увеличивалось.

Он попытался побежать за ними, но тотчас рухнул на землю.

И вот лишь последние фигуры людей мелькают среди деревьев далеко впереди.

Жуткая тишина окружила старика. Тупой ужас наполнил его сознание. Он не понимал, что происходит, но всем своим существом ощущал что-то страшное.