Фаина Гримберг - Судьба турчанки, или времена империи (триптих) - Призрак музыканта, Врач-армянин, Я целую тебя в губы

Глаза у Лазара такие злые, даже я боюсь смотреть, чтобы не встретиться с этим тяжелым взглядом. Он злится на себя, на свое унижение. Он понимает, что не вытряхнет, не выцарапает из этой женщины хорошее лечение для меня и все те блага, которыми она пользуется, а мы этого тоже заслуживаем; может, и больше, чем она; и не имеем... Он уже просто не может остановиться, ему хочется сделать ей хоть немного плохо, причинить ей неудобство хотя бы этим разговором, этими отчаянными просьбами... И тут она встает, и громко, невежливо (и это нарочно) говорит ему, что извините, ей нужно выйти из-за стола... Борис пользуется моментом, тоже стряхивает с себя настойчивого К., и тоже громко спрашивает, нельзя ли выпить кофе; напоминая как бы, что пора все это кончать... Лазар теперь встает, велит мне сесть, и сам идет на кухню, варить кофе... Он, конечно, не хочет, чтобы я шла за ним и упрекала его, или чтобы я сама сварила кофе; ему хочется побыть одному, очень измучился... А мне хочется его обнять крепко, и расстегнуть платье, и прижать его лицо к своей груди — и больше ничего...

Я помню разговор, который этот самый К. и завел... Эта мода осуждать идею равенства... И кто? Совсем не аристократы по рождению, неудачники, слабые люди... нет, это смешно — такое детское ницшеанство у этого К. Он выставляет вперед генетику, будто он в ней что-то понимает — нашел боевого слона!.. Но Лазар говорит, что у великих людей что- то не рождаются великие дети; он верит в наследственность на уровне Менделевского горошка — или что он там выращивал,— цвет волос, форма ушей — это, вероятно, наследуется; а когда ему внушают, что дети рабочего глупее детей академика!.. — Но не бывает равных способностей! (Это К.)... — Да Боже мой, ни о каком равенстве способностей не идет речь, — о равенстве возможностей! (Лазар)... Пример у Лазара простой: двое хотят поступить в языковую гимназию; одного принимают, потому что у него отец со связями, а другого — нет, не принимают, хотя у него побольше способностей, чем у первого... Я отвлекаюсь на свои мысли: интересно, — думаю я,— а если эта энергия злая, эта способность подличать, заводить связи, выгодно пристраивать своих детей, с успехом идти на компромиссы; если это все — тоже способность, такая же, как способность к математике или языкам, — что тогда?.. Как тогда нам сопротивляться, чтобы нас не утопили, не растоптали, чтобы мы не задохнулись?.. Нашего мальчика скоро надо будет пристраивать; и тоже мы ведь хотим в гимназию с английским языком; и придется опять унижаться, просить...

Что еще я вспомнила?.. Вот Эмил, который вместе с Лазаром работает в академии... Но это была одна из тех странностей — всегда можно придумать, что ее нарочно придумали, а ведь она и вправду случилась... Зачем-то Эмил зашел к Лазару ... Они разговаривали; малышка наша подошла и стала о чем-то просить отца; чтобы он ей что-то нарисовал, что ли... Эмил заговорил с ней таким фальшивым тоном, каким обычно разговаривают с детьми взрослые, когда притворяются, будто всерьез убеждены, что будто бы дети равны взрослым... Вот Лазар никогда не разговаривает с детьми таким тоном, Лазар не лжет, Лазар знает о себе, что он умнее ребенка... Я вышла из кухни, чтобы забрать девочку, чтобы она им не мешала; и вот вижу, Эмил дал ей бумажку, что ли, и говорит, что она может играть, как будто это деньги; а, нет, он сказал — играть «в магазин»... А девочка сказала: «Это не деньги, это левы!»... Она, оказывается, я поняла, деньгами называла только монеты, только металлические деньги; а левами называла бумажные деньги... Случайно получилась такая двусмысленная реплика у нее... Эмил сказал Лазару каким-то меланхолическим голосом: «Серьезная заявка у твоего ребенка...» Не помню, как Лазар ответил, но как-то они сразу о чем-то другом заговорили... И Лазар не запомнил эту реплику, а ведь она такая забавная получилась... Странно, что они оба так мало внимания обратили на эту реплику... Но я другое вспомнила... все к тому... о чем я все время думаю... Этот Эмил — еврей, и вот он как-то получил разрешение поехать в гости в Израиль, он ездил к своему какому-то приятелю, по приглашению... Лазар мне сказал, что теперь Эмил приглашает нас в гости, Эмил будет рассказывать свои впечатления... Я подумала, что не надо идти; ведь, наверное, Эмил пригласил каких-то своих единоплеменников, рассказывать будет собственно для них, а мы будем себя неловко чувствовать... Но на лице Лазара такое милое кроткое выражение интереса, ему хочется послушать... Зачем я буду всякие предположения высказывать... Мне идти не хотелось, но я ничего не сказала... Мы втроем пошли. Конечно, и Лазар Маленький... вот уже года полтора я замечаю, как это он прислушивается напряженно, ищет возможность вставить какую-нибудь свою реплику... Я думаю, он совсем не глупее их, когда речь идет о политике или философии... Конечно, всякое бытовое он хуже знает, но это и не главное... Иногда его реплики действительно немножко невпопад, но это потому, что он волнуется и потому, что к нему несправедливы, могут оборвать и даже резко, не дают договорить до конца... А чем они гордятся? Тем, что старше его? Все равно ведь не умнее... Я боюсь, вдруг его сильно обидят... Но он не обращает внимания на эти обиды, все равно тянется, прислушивается и сам стремится говорить...