Сергей Нуртазин - Сарматы

На ступенях послышались шаги. Котис оторвал взгляд от горизонта, обернулся. «Неужели даже здесь мне не дадут покоя?»

На площадке появился Умабий.

— Вижу, ты не забыл того места, куда я привел тебя в первый день твоего пребывания в Пантикапее, — Котис дружески обратился к сармату. Он был единственным человеком, кого царь Боспора был рад увидеть. Умабий искренен и открыт, а этого Котису сейчас ой как не хватало. По большей части его окружали люди льстивые и ждущие личной выгоды от служения ему.

— Разве это можно забыть, — Умабий посмотрел на расстилающийся у моря город. Восторженное чувство накатило на него, как и в первый раз.

— Это так, — подтвердил Котис.

— Уже прошло более тридцати дней, как мы в Пантикапее. Прости, царь, но я и мои люди должны оставить тебя. Нам пора возвращаться.

— Я знаю, тебя ждет сын и жена твоя больна, но хочу попросить тебя остаться до осени. Ты же сам говорил, что племя Евнона возвращается к Танаису, когда начинают желтеть листья, а мне нужны помощники, такие, как ты и Горд. Дидий оставил мне всего лишь семь когорт легионеров, несколько метательных орудий и оружие, которым я должен вооружить часть своих воинов и обучить их римскому строю с помощью Аквиллы. Остальных обучу я и мои военачальники, но кто лучше вас обучит мою, пусть и немногочисленную пока конницу? Сарматская конница лучшая. Это признают даже римляне. Прошу тебя.

Умабий молчал. Желание поскорее вернуться в родные степи было велико, но мог ли он отречься от слова, данного Котису в Риме?

— Мы останемся. До осени.

Отправиться в земли аорсов Умабию пришлось гораздо раньше наступления осени. Не прошло и сорока дней, как Котис вызвал его к себе во дворец. Новый царь восседал на троне, что недавно принадлежал его брату Митридату. Не дойдя двух шагов до трона, Умабий остановился. Котис, до того сидевший в раздумье, обратил взор на Умабия:

— Извини, что отвлек тебя от обучения моих всадников. Появилось более важное дело, и оно требует твоего незамедлительного участия. Митридату стало известно, что Дидий увел большую часть римских легионов. Он захватил Созы и сел на трон царя дандариев. А ведь тот склонялся в мою сторону… Брат собрал большое войско. Он прибавил к ушедшим с ним воинам дандариев, синдов, досхов и, что более всего опасно, к нему присоединился царь сираков Зорсин со своей конницей. Митридат занял те немногие города по ту сторону пролива, которые мне удалось подчинить. Теперь он готовится к переправе через Боспор, — Котис нервно потеребил мочку уха. — Он надеется на помощь тавров и скифов. Если это произойдет, Пантикапей обречен.

— А как же Рим?

— Боюсь, помощь не успеет. Аквилла настаивает на исполнении Евноном союзнических обязанностей. — Котис посмотрел в глаза Умабию. — Мне нужно твое содействие. На том берегу только Танаис сохранил мне верность. Не зря в свое время я заручился поддержкой пресбевта, эллинарха греков и архонта танаитов. Но опора эта слабая. Стоит войску Митридата подойти к городу, он падет. Танаис единственная возможность пробраться в земли аорсов. Я прошу тебя воспользоваться этой возможностью и донести мои слова до Евнона. Не сомневаюсь в твоем согласии, ведь ты стремился вернуться на родину.

— Да, царь. Я согласен.

— Передай царю Евнону, что нам нужна его конница. Мы в силах дать отпор войску Митридата и брать приступом непокорные города, но нам нечего противопоставить всадникам сираков. Обученных тобою конных воинов слишком мало. Если Евнон поведет войско через земли сираков к месту впадения Панда в Меотийское озеро, то мы можем там соединиться и, став вдвойне сильнее, разбить войско брата.

— Я передам твои слова царю аорсов.

— Собирайся, мой друг, корабль ждет тебя.

На рассвете Умабий, Горд и все те, кто сопровождал его во время их длительного путешествия в Рим и обратно, стояли на причале, готовые к погрузке на корабль. Котис, в окружении свиты, тоже явился на причал. Он не счел для себя зазорным проводить посланцев к Евнону. Расставаясь с Умабием и Гордом, он напомнил, что от того, насколько быстро они достигнут стана царя аорсов, зависит пребывание его на троне. Пожелав удачного пути, царь Боспора покинул причал, на котором кроме отплывающих остался только Квинт. Римлянин отпросился у центуриона в связи со столь важным событием. Он попрощался со всеми, с кем ему пришлось перенести тяготы путешествия и с кем его связала крепкая дружба, последней оказалась Кауна: