Кейт Мортон - Дочь часовых дел мастера [litres]

– Да уж пару лет, как паб сменил хозяев, – сказала она. – Я миссис Лэм. Рейчел Лэм.

– А миссис Хэммет… она не?..

– Не дождетесь. Живет теперь с сыном и невесткой, на нашей улице.

– Близко отсюда?

– Даже слишком. Вечно заглядывает сюда и дает мне какой-нибудь совет. – Женщина улыбнулась, показывая, что говорит это без злобы. – Если поторопитесь, застанете ее. Она, знаете ли, любит теперь вздремнуть после полудня. Только настанет двенадцать, и она уже спит, хоть часы по ней сверяй.

Джульетта не планировала навещать миссис Хэммет, но все же спросила у Рейчел Лэм адрес и скоро уже стояла перед коттеджем с красной парадной дверью и черным почтовым ящиком. Постучав, она затаила дыхание.

– Ой, как жаль, она только что заснула, – сказала женщина, которая отворила ей дверь. – Вот прямо только что, а уж будить ее я не стану. Раскапризничается, если не поспит.

– Может, вы скажете потом, что я заходила, – сказала Джульетта. – Хотя вряд ли она меня помнит. Столько постояльцев встретила и проводила за свою жизнь. Она была очень добра ко мне и к моим детям. Я написала о ней статью. О ней и ее дамах из женской Добровольной службы.

– Ах вот оно что, так бы сразу и сказали! Джульетта и ее «Письма»! Как же, ваша статья до сих пор висит у нее на стене, в рамочке. «Моя минута славы» – так она это называет.

Еще минуту-другую они мило болтали, но потом Джульетта спохватилась и сказала, что ей надо идти, у нее назначена встреча, а невестка миссис Хэммет ответила: вот и хорошо, ей пора разбирать старье в чулане, давно уже собирается, да все руки не дойдут.

Джульетта повернулась, готовясь уйти, как вдруг ее взгляд упал на картину над диваном. Портрет молодой женщины удивительной красоты.

– Красавица, правда? – сказала невестка миссис Хэммет, перехватив ее взгляд.

– Глаз не отвести.

– Мое наследство, от деда досталось. Точнее, я нашла у него на чердаке, уже после его смерти.

– Вот это да.

– У него там чего только не было. Не одну неделю разгребали и почти все отнесли на свалку – так, всякий мусор, еще и крысами поеденный. Дом-то был старый, еще его отца.

– А тот был художником?

– Нет, в полиции служил. Потом уволился, ящики с его старыми бумажками убрали на чердак, да там и забыли. А откуда она взялась, не знаю. Незаконченная – видите, края не закрашены, и от кисти следы видны, – но выражение лица у нее… даже не знаю, как сказать. Правда? Вот прямо не хочешь, а все равно глядишь.

Женщина с картины стояла перед глазами Джульетты, когда она возвращалась в Берчвуд-Мэнор. Нельзя сказать, чтобы ей было знакомо это лицо, скорее, сама атмосфера портрета что-то напоминала. Лицо незнакомки, ее взгляд лучился любовью. Почему-то ей вспомнились сначала Тип, потом лето в Берчвуд-Мэнор, а потом солнечный день 1928 года, когда она поругалась с Аланом, убежала, заблудилась и снова нашлась, проснувшись в саду, под тенистой кроной японского клена.

Неудивительно, что именно сейчас ей вспомнился тот день. Они с Леонардом уже почти двадцать лет обменивались письмами, с тех самых пор, как она попросила его написать что-нибудь для ее цикла «Писем из провинции» – хотела сделать статью о многочисленных воплощениях одного и того же дома, но так и не успела. Как потом выяснилось, он слишком поздно получил ее письмо, а когда отправил ответ, Джульетта вернулась в Лондон – война устало тащилась к концу. Но, несмотря на неудачное начало, их переписка продолжилась. Он признался ей, что тоже любит писать: ему проще общаться с людьми посредством бумажного листа, чем напрямую.

Они рассказывали друг другу обо всем. Джульетта делилась своим горем, гневом, чувством утраты, всем тем, что, по понятным причинам, не могла включить в свои статьи. Но она не только плакалась, а еще и писала о том прекрасном, забавном и настоящем, что происходило с ней и ее семьей.

Но лично они так и не встретились, точнее, встречались один раз, тогда, летним днем 1928 года. На сегодня была назначена их вторая встреча.

Джульетта никому не сказала о своих планах. Дети часто уговаривали ее сходить куда-нибудь пообедать, сватали ей кавалеров, но эту встречу, сегодня, с этим человеком, она не могла им объяснить. Разве можно поделиться с кем-нибудь тем, что испытали она и Леонард в тот день в саду Берчвуд-Мэнор?

Вот почему Леонард остался ее тайной, как и эта поездка к дому, так много значившему для них обоих.

Впереди показались два фронтона, и Джульетта ускорила шаг: у нее было такое чувство, словно ее несет к дому. Она опустила руку в карман и проверила, лежит ли там по-прежнему старинный двухпенсовик.