Кейт Куинн - Сеть Алисы

– Почему вы такая мрачная, мадам? – игриво спросил таксист. – Вы же сказали, что хотите навестить друга?

– Да.

– В гости надолго?

– Весьма.

Вообще-то навсегда. Эва не собиралась покидать дом Борделона. Оттого-то и не боялась тюрьмы. Мертвую не отправишь за решетку.

В обойме семь патронов. Шесть – для Рене, ибо злодеи всегда цепляются за жизнь, последний – для себя.

– В духе Кэмерона, – прошептала Эва, не замечая темнеющих улиц за окном машины.

Перед глазами стоял зернистый газетный заголовок «Кончина солдата». Когда это было, в двадцать втором? Нет, в двадцать четвертом. Слова заметки пробились сквозь тяжелое похмелье. Касательно смерти военнослужащего королевской полевой артиллерии майора С. Э. Кэмерона…

Мир распался на части. Наконец Эва сумела поднять газетную страницу с пола и дочитать сообщение. Глаза пекло, но слез не было. Услышав придушенный всхлип, Эва не сразу поняла, что он исходит из ее собственного горла.

…смерти майора С. Э. Кэмерона, в результате огнестрельного ранения произошедшей в казармах Шеффилда, коронер вынес решение о самоубийстве .

Кэмерон мертв. Кэмерон, у кого ласковые глаза и налет шотландского выговора. Кэмерон, кто, целуя ее синяки, шептал: Бедная моя, храбрая девочка…

Сколько уже они не виделись, пять лет? Да, с того самого дня, как он встретил ее в Фолкстоне. Иногда они перезванивались, обычно глубокой ночью, когда кто-то из них был пьян. Кэмерон вернулся из Ирландии, кое-что рассказывал об учебном центре, радовался своему назначению военным атташе в Риге…

Однако вот взял и вышиб себе мозги.

Как выявило расследование, покойный был удручен не состоявшимся назначением атташе в Риге, чему воспрепятствовала имевшаяся судимость .

За давний грех армия его отторгла , – злобно думала Эва. Офицер с запятнанной репутацией был угоден на войне, но в мирное время стал помехой.

Буду работать, пока есть силы. Эва слышала его голос так отчетливо, словно Кэмерон сидел рядом в такси. А потом, наверное, сдохну. Пуля, скука или бренди – вот что нас приканчивает. Видит бог, мы не созданы для мирной жизни.

– Нет, не созданы, – прошептала Эва.

Визит адвоката, случившийся на следующий день, добил ее окончательно. Заверив, что все останется между ними, юрист показал кое-какие бумаги… Оказалось, что все эти пять лет пенсию ей выплачивал Кэмерон, а вовсе не Министерство обороны. Кроме того, майор оставил завещание, по которому эти выплаты будут продолжены и после его смерти. Накоплений на счете, о котором не ведает вдова майора, доложил юрист, вполне хватит для пожизненного обеспечения Эвы.

Она заорала, выгнала вон стряпчего и рухнула на кровать, скорчившись, точно раненый зверь в своем лежбище. Как ты это сделал, Кэмерон? – думала Эва, разглядывая свой «люгер». – Приставил ствол к виску? Упер в подбородок? Или сунул в рот, и вкус холодного металла вкупе с ружейным маслом стал твоим последним земным впечатлением? Позже бессонными ночами она частенько примеряла на себя эти способы расставания с жизнью, но так и не спустила курок.

Ты малодушная тварь , – клеймила себя Эва, – в тебе ни капли возвышенного благородства Кэмерона . Но сейчас, глядя на поле мимоз, проплывавшее за окном, она подумала, что, возможно, дело вовсе не в ее малодушии. Может быть, это судьба – горе и вина не могли взять верх, пока не восторжествовала справедливость. Может быть, холодный ум разведчицы нашептывал, что вопреки словам Кэмерона давний враг жив и с ним еще предстоит посчитаться. И пока что не время для пули в рот.

Что ж, сегодня враг получит свое. За Лили, Розу, Чарли и за нее, Эву. Нынче Эвелин Гардинер закончит свою войну. С опозданием на тридцать с лишним лет, но лучше поздно, чем никогда.

Конечно, Чарли и Финн проклянут ее за последнюю пулю для себя, но позже поймут, что это им же во благо. Труп убийцы рядом с жертвой избавит их от всяких подозрений. Преступник уже понес наказание. И голубки благополучно упорхнут.

– Приехали, мадам.

Машина остановилась у подъездной аллеи – дорога с четверть мили длиной уходила к изящной вилле, смотревшейся игрушкой: белые стены, сияющие в лунном свете, островерхая крыша, устремленная в темное небо. В зашторенных окнах горел свет. Хозяин дома. Интересно, долго ли еще он трапезничал в ресторане? Пожалуй, нет. Что-то подсказывало – он напуган.

– Подъехать к дому, мадам?

– Я пройдусь. – Эва вышла из машины.