Кейт Куинн - Сеть Алисы

– А я, чтобы заснуть, вспоминаю твое лицо в тот момент, когда ты понял, что тебя охмурила шпионка.

Борделон даже не моргнул, но слегка напрягся. Эва покрылась мурашками, однако улыбнулась и подлила себе шампанского. Я знаю, чем тебя достать, старая сволочь .

– Как я понимаю, ты жаждешь мести, этого утешительного приза для проигравших, – сказал Борделон.

– Наша взяла.

– Да, но ты-то проиграла. И как теперь намерена отомстить? Для убийства у тебя кишка тонка. Я помню обгадившееся сломленное ничтожество, которое рыдало на моем ковре. Куда уж ему взяться за пистолет.

В глубине души Эва содрогнулась. Тридцать с лишним лет она оставалась этим обгадившимся сломленным ничтожеством. Пока одной промозглой лондонской ночью не раздался стук в ее дверь. Пока, словно по щелчку, не слились прошлое и настоящее. Вот до этой минуты. Больше она не будет обгадившимся сломленным ничтожеством. Никогда.

А Рене все говорил:

– Может, надеешься предать меня позору, обвинив в сотрудничестве с немцами? Но здесь я уважаемый человек, у меня влиятельные друзья. А ты – свихнувшаяся от горя полоумная карга. Как думаешь, кому поверят?

– Ты причастен к гибели Орадур-сюр-Глан. – Чарли вонзилась в разговор, точно сосулька, сорвавшаяся с крыши. Молчи, не привлекай к себе внимание , – взглядом приказала ей Эва, но глаза Чарли сверкали, как два уголька. – На твоей совести смерть шести сотен душ. Плевать, сколько у тебя влиятельных друзей. Такого тебе не простят, подонок.

Борделон перевел взгляд на нее.

– Кем тебе приходится эта малышка, Маргарита? Вряд ли дочерью или внучкой. Твоя старая сморщенная шахна не способна произвести на свет этакую милашку.

Эва молча смотрела на Чарли, и в сердце ее разгоралось какое-то неведомое чувство, похожее на любовь.

– Считай ее крылатым посланником небес, постучавшимся в мою дверь. Благодаря ей я здесь. Благодаря ей на этот раз тебе не удастся улизнуть. – Эва отсалютовала бокалом. – Познакомься с Шарлоттой Сент-Клэр.

Борделон нахмурился.

– Это имя мне ничего не говорит.

– Ты знал мою кузину. – Пальцы Чарли стиснули фужер, грозя его раздавить. – Роза Фурнье, она же Элен Жубер. Красивая блондинка, работавшая у тебя в Лиможе. Ты, сволочь, убил ее, сдав милиции. Заподозрил, что она шпионка. Вместе с другими Роза погибла в Орадур-сюр-Глан.

Официант подал рийет из утки. Задумчиво глядя на Чарли, Борделон развернул салфетку на коленях и, отправив в рот гренок, смоченный в утином жире, вновь одобрительно причмокнул.

– Я ее помню, – сказал он, когда официант бесшумно отбыл. – Эта сучонка, державшая ушки на макушке, походила на одну любопытную официантку. – Борделон покосился на Эву. – Никто не скажет, что я не извлекаю уроков из прошлого.

– Можно было ее просто уволить, – просипела Чарли. – Зачем ты устроил ее арест?

– Так надежнее. И, если честно, приятнее. У меня аллергия на шпионок. – Борделон пожал плечами. – Но не станешь же ты винить меня в гибели всего поселка? Это было бы странно и нелогично. Я-то при чем, если какой-то немецкий генерал решил так тщательно следовать предписанию?

– Я виню тебя в смерти Розы, – прошептала Чарли. – Ты не знал, связана ли она с Сопротивлением, но все равно донес на нее. Тебе было на все плевать, сволочь ты поганая…

– Тише, детка. Не вмешивайся в разговор взрослых. – Борделон взял второй гренок. – Еще шампанского, Маргарита?

– На сегодня хватит. – Эва осушила бокал и встала. – Идем, Чарли.

Но та застыла. Казалось, она готова броситься на Борделона и столовым ножом вспороть ему горло. Эва ее прекрасно понимала.

Нет, америкашка, еще не время .

– Чарли! – Окрик Эвы был как удар кнута.

Девушка встала, ее заметно трясло. Борделон спокойно ел, блестели его губы, измазанные утиным жиром.

– Мы еще не закончили, – прошелестела Чарли.

– Да нет, закончили. – Борделон смотрел на Эву. – Если ты, сука неугомонная, еще раз попадешься мне на глаза, если я узнаю, что ты пытаешься достать мой адрес или очернить мое имя, тебя арестуют за преступное домогательство. Ты канешь в небытие, а я вернусь к жизни, в которой не будет даже мысли о тебе.

– Ты думаешь обо мне постоянно, и мысли эти тебя изводят. Я живое доказательство того, что ты не так уж умен.

Взгляд Борделона вспыхнул.

– Ты – изменница, за каплю опия предавшая своих.

– Однако я тебя одурачила. Уже тридцать лет эта мысль ест тебя поедом.

Борделон наконец сбросил маску, явив бешеную ярость. Казалось, еще секунда, и он прикончит Эву на месте, а та в ответ презрительно улыбалась. Оба замерли, испепеляя друг друга взглядами. Официанты недоуменно взирали на эту сцену, отнюдь не напоминающую счастливое воссоединение семьи.