Бямбын Ринчен - Заря над степью

— На, Мишка, на счастье! Живи долго! Здоровья тебе железного, бороды густой!

— Спасибо, — поблагодарил мальчуган и, зажав в руке новенькую монету, с радостным криком побежал к бабушке на кухню.

— Бабуля! Посмотри, какую красивую денежку дал мне дед!

— Батбаяр-гуай, ну зачем ты это? — с укоризной проговорила Петровна.

— Таков уж наш обычай, дорогая Петровна. Иван мне дороже брата. Это все равно что я своему внуку подарил.

Вошла невестка, неся шумящий самовар, расставила на столе закуски, пироги, сдобное печенье. Петровна разлила чай.

— Садитесь к столу, Батбаяр-гуай, угощайтесь. Вот ваш любимый студень, вот ватрушки с творогом, а это пирог с черемухой. Сегодня стряпала наша молодуха.

— А где же знаменитый пирог с рыбой, Петровна? — спросил Иван.

— Вот-вот будет готов. Сейчас подам, тятенька, — ответила Марья и вскоре принесла на блюде большой пирог.

Батбаяр пробовал угощение и хвалил Марью:

— Хорошо готовит ваша невестка! Видать, трудолюбивая женщина. И нравится мне, что она с уважением к старшим относится. Счастье иметь такую невестку, Петровна!

Однако Петровна вздохнула и с грустью сказала:

— Как мы можем быть счастливыми, Батбаяр-гуай? Ведь от сына-то все еще никаких вестей нет. Бог знает, жив ли он? Удалось ли уцелеть ему в Порт-Артуре?!

— У нас с Батбаяром судьбы схожи, — сказал Иван. — Дочери, слава богу, с мужьями живут хорошо. А вот сыновьям не повезло. Сына Батбаяра за нойона в дзолики отдали, и бедняга скитается теперь на чужбине. А мой, кто знает, где бедует за православную церковь, за царя. Если бы получить от него весточку! Как хочется успокоить Петровну! Да пока вот ничего не знаем…

Старики помолчали, думая каждый о своем. Затем Батбаяр достал трубку, чиркнул огнивом и закурил.

— Моя старуха тоже скучает по сыну, даже смотреть жалко. Ведь уже скоро десять лет, как мы потеряли его из виду. Как же не тосковать матери-то?.. Но пока не умер Лха-бээс, сыну моему не видать родного края. Жена просит, пока она жива, поехать вроде как на молитву в Утай, а на самом деле разыскать сына в Пекине. Ничего не поделаешь, таково уж материнское сердце. Да и у меня оно не каменное, тоже хочется повидаться с Насанбатом. — Батбаяр умолк, глубоко затянулся и продолжал: — Мы думаем попросить родню присмотреть пока за нашим скотом и отправиться в дальний путь. Вот я и приехал об этом поговорить. Если вы не против, хотел бы часть скота оставить у вас. Шерсть и молоко пойдут вам. Ежели вернемся живы и здоровы, рассчитаемся сполна. Ну а уж коли не вернемся в родные края и кончим свои дни на чужбине, скот вам останется.

— Что ты такое говоришь, Батбаяр? Конечно, вернетесь. Больше чтобы я не слышал таких слов! — воскликнул Иван. — Вот мы с Марьей прикинем и скажем тебе, сколько овец и коров сможем взять на пастьбу. Куда же ты поднялся?

— Пойду сниму седло с коня, — ответил растроганный Батбаяр. Вскоре он вернулся и, подсев к Ивану, спросил: — Расскажи-ка, какие новости ты привез из России? Скоро ли кончится война с японцами? Здесь ходят слухи, что под Мукденом разбили армию какого-то русского генерала. Правда это?

— Правда. Под Мукденом наших здорово потрепали. Да виноваты не солдаты, а командиры. В своем селе я повстречал бывшего соседа. Зовут его Степаном. У него в прошлом году под Ляояном снарядом оторвало ногу. Он долго лежал в госпитале и вернулся с деревянной ногой. Ох и порассказал же он мне! На фронте казнокрадство, измена, командиры никуда не годятся, да вдобавок еще и мордобой. Когда он рассказывал все это, аж весь дрожал от злости. Знаешь, Батбаяр-гуай, он прямо почернел, когда вспомнил, как генерал Куропаткин привез на фронт целый поезд образков, а у солдат боеприпасов не было… Говорят, что генерал Стессель продал японцам Порт-Артур, где служил мой Никита. Если бы не измена, крепость японцам ни за что бы не взять. Степан рассказывал, что на фронте генеральским коровам живется лучше, чем солдатам. Генерал Штакельберг возил с собой корову, чтобы каждое утро пить кофе со сливками. Генеральскую корову охранял особый солдат, а для лечения "их благородия" Буренушки был приставлен ветеринар. В окопах солдаты коростой покрывались, месяцами мыла не видели, а генеральскую корову мыли каждый день теплой водой с душистым мылом. Солдата, который кормил эту корову, два часа заставили стоять по стойке смирно за то, что он как-то нечаянно дал ей заплесневелый кусок хлеба. А вот солдат на фронте изо дня в день кормили таким хлебом. А воевали как? Под Ляояном наши отбили все атаки японцев. Командующий японской армией уже дал было приказ отступать, но Куропаткии получил ложное донесение, что японцы будто обходят наших. Ну и приказал частям отойти, а сам удрал, А у него в запасе было два корпуса свежих войск.