Бямбын Ринчен - Заря над степью

Джамба поспешил к ламе-астрологу, чтобы тот указал благоприятный день для свадьбы. Свадебного пира не было, не было и обряда ввода невесты, просто лама прочитал молитву, невеста поклонилась свекру, свекрови и очагу, тем и ограничились.

Джамба и Джантай искренно гордились тем, что их сын носит знак чиновника третьего ранга: если ему придется служить, может надеть и вытканный золотом знак. Джан-тай дала Цэрэн всего лишь одну лошадь, не посмотрела на то, что девушка батрачила у них долгие годы. Они отдали сыну и невестке небольшую старенькую юрту и… Насчет остального Джамба подозрительно долго спорил с женой и в конце концов пообещал выделить Ширчину овечью отару в двадцать семь голов. Скрепя сердце Джантай пообещала дать ему корову с телком. Действительно, на следующее утро, перед тем как выгнать овец на пастбище, Джантай еще в загоне показала сыну и невестке подаренных им овец и корову. Корова оказались старая — потомства от нее не жди, теленку не было еще и года, а овец и коз они отобрали самых тощих. Цэрэн от обиды даже вспыхнула, а Ширчин готов был провалиться сквозь землю. Джантай же как ни в чем не бывало заявила:

— Умеючи можно и от одной овцы вырастить большое стадо. Если не станете лениться, и ваше стадо будет с каждым годом расти.

— Вашими бы устами да мёд пить, — поддела Цэрэн свекровь и молча погнала овец на пастбище. Как только они немного отошли от дома, она расплакалась. Ширчин не знал, как успокоить жену. Он сгорал от стыда за мачеху. "Получила даровую батрачку, а выделила дохлятину вместо скота", — думал он. От такого скота до следующего года приплода не получишь. Угнетало Ширчина и другое: сколько лет батрачила Цэрэн у дзанги, а вышла замуж — снова в батрачки попала, только в другую семью. И чтобы как-то утешить Цэрэн, Ширчин сказал:

— Не плачь, Цэрэн. Недаром говорят: дареному коню в зубы не смотрят. Мы с тобой так будем ухаживать за своим скотом, что он скоро не уступит любому. А я еще займусь охотой, вместо мяса будем есть дичь, и наше стадо вырастет быстро. И родной брат поможет, у него много овец. Завтра же поеду к нему и получу свою долю из хозяйства. Вот и заживем на славу!

На другой день Ширчин облачился в синий шелковый дэл, полученный при демобилизации, надел шапку с джинсом, прицепил маузер и, вскочив на подаренного женой дзанги коня, поскакал к брату.

Брат принял Ширчина холодно. Годы разлуки не изменили ни его чувств, ни привычек. Он по-прежнему пьянст-вовал и успел заметно состариться. Мать тоже не обрадовалась появлению сына.

А когда Ширчин объявил о цели своего приезда, брат зло посмотрел на него и наотрез отказался выделить ему даже козленка.

— Прошлой зимой отец пас овец, попал в пургу и замерз прямо на пастбище. На чтение молитв пришлось сильно потратиться. А теперь у нас не хватает рабочих рук, и я хочу жениться. Переезжай к нам с женой, помогли бы мне и матери, не все ли вам равно — пасти двадцать овец или шестьсот?

— И верно, сынок. Ты все-таки свой человек. А за батраком смотри да смотри. Нанимать чужого человека — дело канительное. Да и не будет чужой человек так заботиться о скоте, — уговаривала Ширчина мать.

Ширчин понял: и брат и мать видят в нем дарового батрака, никаких родственных чувств у них нет. Боль обиды уколола сердце, и он решил, что отныне никогда не переступит порога этой юрты. Сухо попрощался Ширчин с родными и уехал.

На обратном пути ему повстречалось стадо джейранов. В юноше заговорил охотник. Метким выстрелом он свалил вожака. Приторочив убитого джейрана к седлу, Ширчин довольный вернулся домой.

Наступила пора бить шерсть и валять войлок. Ширчин был мастер на эти дела. Он пошел работать по айлам. К осени он заработал столько войлока, что его хватило заново перекрыть всю юрту.

Но чем бы ни занимался Ширчин, его не покидали мысли об армии. Он с гордостью носил на шапке шарик-джинс, заслуженный им ратным трудом.

На празднике по случаю освящения обо подвыпивший Лузан подозвал Ширчина и, поднеся ему стопку водки, усмехнулся:

— Я услышал, сынок, ты за хорошую службу в армии награду получил? Теперь, как заправский нойон, носишь шапку с шариком? Это не худо, что ты службу солдата исправно исполнял. Но уж больно много развелось у нас разных нойонов с шариками. Так ли уж это хорошо? Недавно и Лодой за пятьсот ланов серебра купил звание бээса и теперь важничает, как же, теперь и у него на шапке коралловый шарик! Говорят, тайджи Джамсаранджаб в Улясутае так разбогател на взятках с китайских купцов и на поставках скота русским, что даже купил себе звание бээла и джипе. А в Урге даже мясники за деньги становятся и ванами и Гунами. По нашим дорогам их теперь столько шляется, что простому человеку ни пройти, ни проехать: что-то хлопотно стало. Знаешь, сынок, пока ты не перестал быть человеком, выбрось-ка этот шарик. А может, ты тоже задумал стать нойоном и сесть на шею народу?