Алекс Хейли - Корни

29 сентября 1967 года я почувствовал, что должен прийти на причал Аннаполиса. И я это сделал. Двести лет прошло с того дня, когда здесь причалил корабль «Лорд Лигоньер». Я смотрел на берег, куда вышел мой далекий предок, и не мог сдержать слез.

В документе за 1766–1767 годы, составленном в форте Джеймс на реке Гамбия, говорилось, что «Лорд Лигоньер» принял на борт 140 рабов. Скольким же из них удалось пережить это плаванье? Я снова отправился в архив Мэриленда. Я искал документ о грузе корабля, доставленном в Аннаполис, и нашел его: 3265 «слоновьих зубов», как называли тогда бивни; 3700 фунтов воска; 800 фунтов сырого хлопка; 32 унции гамбийского золота и 98 «негров». В пути погибли 42 человека – примерно одна треть. Это был средний показатель для кораблей работорговцев.

К этому времени я уже понял, что бабушка, тетя Лиз, тетя Плас и кузина Джорджия и сами были сказительницами. В моем блокноте, куда я записал их истории, значилось, что нашего Африканца купил «масса Джон Уоллер». Он же дал ему имя «Тоби». Во время четвертой попытки побега он ранил камнем одного из двух профессиональных ловцов рабов, и они отрубили ему часть ступни. «Брат массы Джона, доктор Уильям Уоллер» спас жизнь раба. Испытывая отвращение к подобной жестокости, он купил его у своего брата. Я надеялся найти какие-то документы, связанные с этими действиями.

Для этого я отправился в Ричмонд, штат Вирджиния. Там я просматривал микрофильмы с юридическими документами округа Спотсильвания, штат Вирджиния, после сентября 1767 года, когда «Лорд Лигоньер» пристал к американскому берегу. Со временем я обнаружил большой документ, датированный 5 сентября 1768 года. По этому документу Джон Уоллер и его жена Энн передавали Уильяму Уоллеру землю и товары, в том числе 240 акров сельскохозяйственных угодий… И на втором листе я увидел запись: «и одного негра по имени Тоби».

Господь милосердный!

За двенадцать лет, прошедших с того дня, когда мне попался на глаза Розеттский камень, я проделал полмиллиона миль, разыскивая, просеивая, проверяя, перепроверяя и узнавая все больше о людях, чья устная история оказалась не просто точной, но и подтвержденной на обоих берегах Атлантики. В конце концов я справился с собой и погрузился в дальнейшие исследования, которые помогли мне написать эту книгу. Работа над главами о детстве и юности Кунты Кинте заняла много времени и помогла по-настоящему с ним сродниться. Приступая к описанию того, как Кунта и остальные гамбийцы пересекали океан на корабле работорговцев, я решил испытать это на себе. Я вылетел в Африку и организовал возвращение в Соединенные Штаты на первом же грузовом корабле. Этим кораблем оказалась «Африканская звезда» компании Farrell Lines. Когда мы вышли в море, я рассказал, что пытаюсь описать путь в Америку своего дальнего предка. Каждый вечер после ужина я по металлическим лестницам спускался в глубокий и темный трюм. Я раздевался и лежал там десять ночей, пытаясь представить, что видел, слышал, чувствовал, осязал и обонял Кунта. А самое главное – что он думал? Конечно, мое морское путешествие было безумно роскошным в сравнении с теми нечеловеческими мучениями, которые пережили реальный Кунта Кинте, его спутники и те миллионы людей, что лежали в трюмах, закованные в цепи, по восемьдесят-девяносто дней. Они были охвачены ужасом, задыхались от зловония, страдали от ран. А впереди их ждали новые физические и нравственные испытания. И мне удалось описать это путешествие – с точки зрения человеческого груза.

В книге, которую вы держите в руках, описана жизнь семи поколений. За годы работы я выступал перед множеством людей, рассказывая о том, какой должна стать моя книга. И почти всегда меня спрашивали: «Какая часть «Корней» реальна, а какая является вымыслом?» Я изо всех сил старался сохранить всю устную историю моей африканской и американской семьи, причем значительную часть мне удалось подтвердить историческими документами. Эти документы, а также множество фактурных деталей, связанных с образом жизни, культурой и прочим, стали плотью и кровью «Корней». Свои исследования я проводил в многочисленных библиотеках (их было более пятидесяти), архивах и исторических хранилищах на трех континентах.

Поскольку во времена, когда разворачивались события, меня и в помине не было, большинство диалогов и событий – это романизированный сплав того, что мне было известно, и того, что я представлял себе на основании изученных материалов и документов.