Юрий Качаев - ...И гневается океан [Историческая повесть]

Но фортуна, изменчивая богиня удачи, и на сей раз выручила правителя. «Ермак» потерял во льдах лишь шлюпку, «Ростислав» отделался незначительным повреждением, да еще пропала одна трехлючная байдара. Флотилия упорно продолжала двигаться в сторону Ситхи. Прибрежные колоши, завидев русские корабли, в страхе разбегались.

— Знает кошка, чье мясо съела, — ворчал под нос Баранов, но покинутых поселений не трогал.

Через пять месяцев флотилия благополучно добралась до Крестовской гавани. На рейде, неподалеку от крепости, Баранов увидел военный корабль. На грот-мачте корабля полоскался вымпел с синим андреевским крестом.

— «Нева», голубушка моя, — прошептал правитель, не веря своим глазам.

Пути «Надежды» и «Невы» разошлись у Сандвичевых островов. Крузенштерн взял курс на Петропавловск-Камчатский, а Лисянский получил приказ идти в Кадьяк, чтобы как можно скорее доставить туда охотничьи припасы и провиант.

Баранова в Кадьяке Лисянский уже не застал, но его ждало письмо правителя, объясняющее тревожное состояние дел в Америке. В письме Баранов просил командира «Невы» поторопиться в Ситху, как только товары будут выгружены.

Лисянский так и поступил. И вот сейчас к нему на корабль прибыл человек, о котором в России ходили самые разноречивые слухи. Лисянскому Баранов понравился своим немногословием и сдержанностью. Он говорил тихим голосом, глядя собеседнику прямо в глаза и при этом постукивая пальцами — будто ставил точку в конце каждой фразы:

— Воевать с колошами я не намерен, но наказать примерно должен. Ежели Котлеян приедет с повинной и оставит аманатов [42] Аманаты — заложники. из своих князьков, дело оставляю без крови. А ежели упорствовать зачнет, возьму Ситху приступом. Людей на то хватит.

Потом они вышли на палубу и стали смотреть, как под прикрытием батарей «Невы» высаживаются в гавани вооруженные отряды русских, алеутов, чугачей и аляскинцев.

Скоро весь берег был покрыт байдарами, поставленными на ребро — для защиты от дождя и ветра. Ночью в бухте горели костры, и меж ними расхаживали бессонные часовые.

Наутро вся флотилия вышла из Крестовской гавани и остановилась в виду Ситхинского селения, против Кéкура — небольшого скалистого острова, который торчал из воды, как одинокий зуб. Баранов поехал туда с партией промышленных и собственноручно утвердил на острове древко с российским флагом.

— Вот тут мы и заложим редут, — сказал Баранов, — а назовем его Ново-Архангельск.

Кекур был в окружности невелик — всего шагов двести — и сложен из звонкого плотного камня. Отсюда как на ладони виднелась индейская крепость. На ее палисаде маячили фигуры воинов. Правитель подозвал Кускова:

— Ты, Иван Александрович ступай к колошам на берег и попробуй втолковать Котлеяну, что дело его дыра. Пускай едет на переговоры самолично, да заложников с собой берет не менее десяти.

Кусков кивнул кудрявой головой и отправился исполнять приказание. В подзорную трубу Баранов видел, как помощник высадился на берег и с белым флагом в руке пошел к крепости. Он не успел пройти и половины пути, как с палисада ударила пушка. Колоши метили в байдару, оставленную на берегу. Потом в воздух вспорхнули круглые дымки ружейных выстрелов.

— Ладно, — с усмешкой сказал Баранов, — насильно мил не будешь. Придется поговорить иначе.

Кусков вернулся ни с чем. Правитель сел в байдару и вместе с ним поехал на «Неву». Лисянский встретил их на палубе.

— Ну-с, Александр Андреевич, — сказал он и вопросительно посмотрел на Баранова.

Тот развел руками:

— Штурм, батюшка, другого выхода не вижу. Стреляют они не шибко густо.

— Пороху ждут, — уверенно вставил Кусков. — В Хуцнов, я знаю, опять какой-то бостонец пришел. Вот они и надеются…

Будто подтверждая слова Кускова, с океана вскоре появилось большое каноэ. По приказу Лисянского на воду быстро спустили баркас. Повел его лейтенант Арбузов. Завязалась ружейная перестрелка, но она не причинила никакого вреда ни той, ни другой стороне. Каноэ оторвалось от преследователей и уходило к берегу. Баркас, неповоротливый и слишком тяжелый, безнадежно отставал с каждой минутой. Тогда с «Невы» ударило орудие. Первые два ядра легли немного в стороне. Третье угодило в самую середину каноэ, и над ним, словно над кузнечным горном, взметнулось оранжевое пламя. Через секунду ахнул взрыв. Сквозь водяной обвал мелькнули обломки. Кусков оказался прав — на каноэ везли в крепость порох.