Кристофер Бакли - Охотник за судьями

Андерхилл разжаловал Пелла за то, что тот замешкался на борту корабля и не сразу сошел на берег лечить раненых. Пелл возражал, что это нечестно. Он дождался, пока на берегу стало безопасно, а затем сделал все, что мог. И по сей день, почти тридцать лет спустя, та резня являлась ему в кошмарных снах — кучи ампутированных рук и ног, вонь от сотен тел сожженных заживо индейцев.

Он ушел с военной службы и переехал в другую точку коннектикутского побережья — в новую колонию Нью-Хейвен, основанную Итоном и Дэвенпортом. Он хорошо зарабатывал как хирург, но среди суровых «святых» так и не стал своим из-за неискоренимого благодушия и пламенного роялизма. «Святые» же, в свою очередь, приводили его в отчаяние унылыми лицами и непоколебимой мрачностью. Он сказал, что может по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз слышал смех за все годы своей жизни в этих местах. Он презирал господствующую среди «святых» теорию, согласно которой индейцы Новой Англии происходили от потерянного колена Израилева. Эта теория была основополагающей в мировоззрении пуритан — ведь если индейцы и сами потомки переселенцев, значит англичане — такие же переселенцы, только недавние — имеют не меньше, а может, и больше прав на здешние земли. Точно так же Пелл терпеть не мог другое убеждение пуритан — что Господь послал мор, дабы освободить эту землю для англичан. Из-за такой разницы во взглядах ньюхейвенцы не питали особой любви к доктору. Окончательно он поссорился с Дэвенпортом в 1650 году, когда отказался присягнуть на верность Оливеру Кромвелю. И без того напряженные отношения с местными жителями совсем испортились, когда Пелл женился на Люси Брюстер, грозной нравом, острой на язык вдове богатого купца. Люси презирала пуритан и демонстративно отказалась платить Нью-Хейвену налог на наследство покойного мужа. «Отлично, курочка моя, — хвалил ее Пелл. — Потратишь эти деньги на меня, а не на святош». Непримиримые, оба с сильными характерами, супруги постоянно ссорились и обожали друг друга.

Они без сожалений покинули Нью-Хейвен и переехали на двадцать миль вдоль берега, поселившись в местах, известных своими прекрасными полями [38] Фэрфилд — от англ . fair field, прекрасное поле. . Пелл впервые побывал тут во время пекотской войны, вместе с людьми Андерхилла, когда те преследовали бегущих пекотов. Теперь это племя истребили почти полностью. Пленников заковывали в цепи и отправляли в рабство на Барбадос — на плантации. Один мыс на здешнем берегу назывался Голова Сахема — память о вожде пекотов, которого убили, отрезали голову и прибили ее к дереву.

Благодаря вдовьему капиталу Люси доктор преуспевал — но зарабатывал он не врачебным ремеслом, а земельными спекуляциями. Он купил у Вампаге, вождя племени сиваноев, пятьдесят тысяч акров спорной земли между Коннектикутом и Новыми Нидерландами. Этот кусок стал известен под названием Ничьей Земли. Пелла такое прозвище забавляло, и он даже стал называть себя «Доктор Никто».

Сейчас мало кто покупал землю в здешних местах. Воинственные индейцы, стычки между англичанами и голландцами, болота и лес — все это не слишком приманивало поселенцев. В Англии была восстановлена королевская власть и росла религиозная терпимость, так что желающих эмигрировать становилось все меньше. Как ядовито выразился автор одного памфлета: «Нынче Новая Англия — старые новости, а старая Англия — новые новости».

Ходили слухи, что на самом деле доктор купил эту землю, чтобы спровоцировать войну между Англией и Голландией. Все знали, что рано или поздно война будет. Этот слух, в свою очередь, породил другой — что доктор, явный роялист (ведь он служил при дворе предыдущего короля), на самом деле агент Короны. Доктор завел личную армию, расквартировав ее на Сити-Айленд, и от желающих в ней служить отбоя не было. Хорошо вооруженные и отлично обученные солдаты бдительно охраняли земли Пелла.

Благодарна, горюя по Коббам, за ужином едва ли проронила слово. Миссис Пелл заметила, что гостья расстроена, и суетилась вокруг нее, как мать, — ласково упрекала, уговаривала поесть ради восстановления сил, задавала ей вопросы, чтобы отвлечь от громкого, подогретого вином разговора мужчин об охоте за судьями-цареубийцами.

Когда Балти описал доктора ДеВроотье, голландского хирурга из Милфорда, Пелл застонал и провозгласил, что ДеВроотье — самый отвратительный разбойник во всей Новой Англии, к тому же невежда, как все голландские врачи, добавил он; они ничего не смыслят в медицине, умеют только резать пациентам руки и ноги, а заодно и кошельки.