Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

Игнат зыркнул на сослуживцев и потащил Козьму в сторону.

— Ты что суетишься как баба? Что стряслось, объясни толком. Не знаешь, что князь приказал никого не впускать и не выпускать?

— Мне надо!

— Зачем?

— Ладно, скажу, — вздохнул Козьма и коротко поведал о ночном визите Севастьяна и обо всём, что тот говорил.

— Так Сева жив? — недоверчиво переспросил Игнат.

— Жив, жив! Только ему пособить надо.

Игнат огляделся и глухо произнёс:

— А как? Ты придумал что-нибудь?

— Пока нет, но мне обязательно надо их предупредить! — снова заволновался Козьма. — Иначе меня вечно будет преследовать казнённый мертвец, которому я не смог помочь. Да и Севастьян не простит. В его глазах я хуже Иуды стану...

— Ну перестань, перестань плакаться раньше времени, — начал успокаивать Козьму Игнат. — Хватит ныть, щас что-нибудь придумаем.

— Да время ж не терпит!

— Терпит. Казнь начнётся не раньше обеда, — пояснил Игнат. — В общем, так. Выпустить я тебя выпущу, только ты домой не сразу возвращайся. Севастьяну накажи, чтоб сюда не совался, враз узнают. Пускай подходят те трое. Я постараюсь подручных спровадить на казнь поглазеть и покажу твоим дружкам, где лобное место, а там пускай сами соображают, как выручить вашего Демьяна. Понял?

— Понял-понял, — приободрился Козьма.

— Только что придумать для этих? — стрельнул глазом на товарищей Игнат. — Куда ты бежал?

— Не знаю, — пожал плечами Козьма.

— И я не знаю, — вздохнул Игнат. — Если не сочиним что-то правдоподобное, они просто выдадут меня князю вместе с тобою.

— Придумал! — вытаращил глаза Козьма. — На подоле у меня дочь живёт. Она заболела, и я иду её проведать.

— А откуда ты узнал, сучий сын, что она заболела? Голубь на крыльях весточку принёс? — съязвил Игнат.

— Да она и вправду больная, жар у неё. Я вчерась там был, а сегодня во сне видал, что совсем плоха.

— Ладно, пойдём. — Игнат направился к воротам.

— Что случилось, Игнат Калистратыч? — видя озабоченное лицо старшого, спросил один из сторожей.

— Да вот дочь у Козьмы заболела в слободе, и он сон дурной видел, — пояснил Игнат.

— Сны иногда вещими бывают, — покачал головой второй сторож. — Но ведь князь не велел никого ни впускать, ни выпускать...

И в этот самый момент весь город вдруг всполошился, загудел, зашевелился, как растревоженный улей.

— Нет, Козьма, всё-таки я тебя не пущу! — отрезал Игнат. — Мало ли что там приснится!

— Как не пустишь?! — опешил Козьма.

— А так! — Игнат вонзил гневный взгляд в глаза брата. — А вы, — подчинённым, — сбегайте узнайте, что случилось.

Едва сторожа скрылись из виду, Игнат открыл боковую дверцу и вытолкнул ошалелого Козьму наружу.

— Торопись, да скажи Севастьяну, что, видать, казнь скоро начнётся! И будь осторожней: вокруг детинца конные дозорные шастают!

Козьма кивнул и, пригнувшись, начал пробираться вдоль стены к берегу Воргола. Игнат запер дверь и стал ждать подчинённых. Мимо тем временем пробежали ещё с десяток воргольских мужиков и среди них брат Афанасий с перевязанной головой.

— Афоня! — закричал Игнат.

— Чево тебе? — оглянулся Афанасий.

— Куда спешишь?

— Смотреть, как сказнят полонянника!

— Афоня, постой! — сердито принялся выговаривать младшему брату Игнат. — Не велика радость смотреть, как безоружного человека убивают. Лучше помоги мне!

— Не сейчас! — замотал головой Афанасий. — Я хочу глянуть, как сказнят того, кто меня чуть жизни не лишил!

— Забудь, Афоня, обиду, а лучше заберись-ка вон туда, — указал пальцем на северо-восточную стену детинца Игнат, — и как увидишь, что внизу крадутся трое, дашь мне знак, я их пропущу в город.

— Зачем? — удивился Афанасий.

— Надо, брат.

— А кто они?

— Да что ж ты такой бестолковый! — разозлился Игнат. — Иди на стену, потом объясню. Я тебе старший брат али кто?

— Хорошо-хорошо, иду! — И Афанасий в мгновение ока оказался у стены детинца и как кот забрался на неё. Вскоре воротились сторожа.

— Ну что? — спросил Игнат. — Козьму не видали? Следом за вами убежал.

— Не видали, — покачал головой один из сторожей. — А что там творится-а-а! Говорят, липецкого полонянника живого резать будут!

Игнат, словно не услышал, — потянулся.

— Жарко будет, — пробормотал лениво. — Солнце печёт, как в страдник-месяц.

— Тебе что, Игнат, — удивился сторож, — это не интересно?!

— Я за жизнь навидался этих казней во сколько! — провёл по кадыку ладонью Игнат. Он отставил копьё, сел в тень, закрыл глаза и зевнул. Потом добавил: — А вы, коль любопытно, идите, посмотрите на казнь. А тут я один управлюсь.