Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

— Данила! А ну хватит нюни распускать! Ты князь, и не пристало тебе выказывать слабость!

— Душа болит, батя, — едва шевельнул губами Даниил. — Не могу я! В груди огонь горит, сердце разрывается... Батя, отпусти меня в Воргол! Я убью поганца Олега! Отмщения просит душа Аксиньюшки моей!..

Князь Александр, как малое дитя, погладил сына по голове.

— Сыночек мой миленький, да неужто ты не понимаешь, что к трёхглавому Змею Горынычу просишься? И не справиться тебе одному с этим Змеем. Аксинью уже не воскресить, а бороться с лютым врагом нужно умеючи. Что толку с того, что Демьян Шумахов слетал в логово к Змею? Один в поле не воин! Потерпи, милок, маленько. Придёт час расплаты, и мы с Олегом за всё поквитаемся сполна. Только вот силушки накопить надобно, оружия наковать, людей обучить ратному делу. А тогда, глядишь, и одолеем супостата. Верно?

Даниил утёр рукавом мокрое от слёз лицо и кивнул.

— Ну вот и славно, князь!— воскликнул Александр Иванович. — А ну-ка садись рядом, от меня по правую руку. Я смотрю, остальные уже о чём-то договорились. Ну? Слушаем вас, бояре пресветлые, — повернулся Александр к думе. — Говори, Семён Андреевич.

Старый боярин встал:

— Уходить нужно до первых петухов, ночью, пока Олеговы ищейки не напали на наш след.

— Хорошо, — согласился князь. — Значит, всё-таки на Дубок двинем?

— Иного выхода нету, — твёрдо ответствовал боярин.

После казни Самсона князь Олег двое суток не приходил в сознание. Княгиня Авдотья ни днём ни ночью не отлучалась от постели мужа.

— Жить будет? — со слезами спрашивала у знахаря Ермолая.

— Вся надежда на Господа Бога, — уклончиво отвечал тот. — Кабы князь пришёл в себя, мы б давали ему настои из трав. А так, вишь, матушка, он глотать не может. В бесчувственное тулово настой не вольёшь.

Наконец Олег очнулся и, дрожа всем телом, забормотал:

— Сгинь, сгинь сатана!.. — и даже попытался встать.

— Князь! Князюшко! — обрадовалась жена. — Успокойся, дорогой! Никакого сатаны тут нету, почудилось тебе. Во сне приснилось.

— Вот, княже, попей отвару, — протянул целебное питьё Ермолай.

Олег, ухватившись за чарку руками, выпил. Потряс головой от дурноты, сморщился и, задрожав ещё сильнее, кинулся к жене. Тело его покрылось обильным потом.

— Авдотьюшка, спаси меня! — хрипел Олег. — Вон, вон кровавая голова Самсона!.. Без туловища!.. А вон руки лохматые да костлявые!.. — Взгляд его был взглядом юродивого.

— Что ты, князь! — испугалась Авдотья. — Тут никого, кроме меня и верного твово слуги Ермолая!

— А-а-а, Ермолай... — прошептал Олег и вдруг уставился на противоположную стену: — Вон руки лохматые с длинными когтями! Руки Самсона...

— Да не руки то! — воскликнула княгиня. — Тебе чудится!..

Пока Авдотья словно малого ребёнка успокаивала мужа, Ермолай приготовил другое снадобье. Олег выпил его и скоро уснул.

— Ермолаюшка! Что это? Что с князем? — всхлипнула княгиня.

— Сие беснование, матушка, — пояснил Ермолай. — Его бы от порчи полечить. Надоть позвать бабку Домну.

— Зови, Ермолаюшка, зови немедля! — взмолилась княгиня.

— Ладно, матушка. Сей же час сбегаю, она на подоле живёт. Только боюсь, прознает Исидор. Несдобровать нам тогда.

— А ты окольными путями её проведи, — вытерла глаза Авдотья. — Ужо стемнело, никто и не заметит.

— Хорошо, княгиня, так и сделаю. — И Ермолай ушёл.

После казни Самсона по Ворголу поползли разные слухи о здоровье князя. Одни говорили, что его ударил камчуг, другие утверждали, что френчуг [2] Камчуг, фретуг (френьчуг) — старинные названия болезней. Камчуг — подагра, другой вариант — проказа. Френчуг — душевное расстройство. . Третьи вообще считали, что князь Олег от страха перед призраком Самсона окончательно свихнулся и навряд ли выздоровеет. Мол, в него вселился бес и верховодит им, так что не миновать беды для всего воргольского народа.

Говорили об этом в хате Козьмы и братья Хитрых. Пора сбора урожая закончилась, и Козьма позволил себе попотчевать братов всевозможными яствами: пирогами с рыбьей молокой и визигой [3] Визига — продукт из спинной струны (хорды) крупных, преимущественно осетровых рыб. , свининой и разной жирной рыбой — карпами, карасями, голавлём. Словом, пили мёд, ели от пуза и беседовали.

— Князь наш совсем занемог, — вздохнул Игнат. — Я слыхал, что скоро на стол сядет его старший сын Ростислав.

— Да брось! — поморщился Козьма, уплетая толстого голавля. — Олег от удара чуток тронулся, но он силён и недуг свой переможет. Не отдаст он до сроку стол сыну.