Леонид Мартынов - Повесть о Тобольском воеводстве

Удивительное дело. Но не удивлялся сему патриарх Филарет, мудрый родитель царский. Недаром вернулся с сибирской службы в Москву князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский. Недаром он выписал к себе в Москву и скромного друга подьячего Сергея Кубасова.

Князь Иван не гнался за славой. Князь Иван охотно уступил права авторства помощнику своему подьячему Сергею Кубасову. Те, кому надо было знать истинное имя автора, — знали.

Эта была не первая повесть о годах великой смуты. Но те труды, которые появились прежде, не удовлетворяли уже требованиям времени. Пора было противопоставить что-то «Иному сказанью», рукописи, которая ходила еще в списках. «Иное сказанье», клеймя Годунова и самозванца, восхваляло Василия Шуйского. Такая книга была не ко двору Романовых. «Новая повесть» и «Плач о земле русской» были хорошими книгами, призывающими русских людей на борьбу с иноземцами, но они обрывались на событиях 1610–1611 годов. Повествующий о дальнейших событиях временник Тимофеева был полон утомительных и далеко не всем понятных иносказаний. А о писаниях князя Ивана Хворостинина нечего было и говорить. Уж кому, как ни Катыреву было ясно, что стоят писания этого еретика и «гусара». Кто, как ни Хворостинин рядился при самозванце в ляшское платье? Что мог написать такой человек? Одну ересь, одну ложь, одни оправданья своим богомерзким поступкам. Конечно, написал он хорошо, складно, ловко, но тем более необходимо было опровергнуть сию еретическую книгу. Вот почему, с благословенья Филарета, взялся князь Иван Катырев за перо. И, не гонясь за славой, написал свою повесть.

Он старался быть справедливым и беспристрастным в оценках людей и событий. Человек, принадлежавший к тому общественному классу, которого не миловал ни Грозный, ни Годунов, князь Иван отдавал должное и Грозному и Годунову. Не старался он осрамить, замарать грязью и память «нелепого» Шуйского. Был сдержан. И, безотносительно к своим личным привязанностям, сумел найти нужные слова для осуждения всех изменников и для прославления всех, кто действительно боролся за счастье родины.

А право назваться автором этой книги он отдал тоболянину. Не потому ли, что Тобольск научил князя Ивана той мудрости, какая была необходима, чтоб написать сию книгу?

Да и другие-то труды свои, — а писал он немало, — не подписывал Иван Катырев своим именем сполна. Так, например, составив «Трактат на иконоборцы и на всея злые ереси, — люторы, новокрещенцы, кальвины и прочия блядословцы», подписал сей трактат он так: «Многогрешный и непотребный раб божий восточной церкви дукс Иван». И кто разберется, что заставило подписаться так скромно — воспоминания ли о грехах молодости или что еще…

И еще более скромно, вовсе без подписи выдал потомству князь Иван последний свой труд… Может быть. Катырев не хотел тут соперничать с Киприаном, хотел оставить за почтенным архиепископом первенство… Может быть были и какие другие причины, но только та летопись, которая была составлена Катыревым на склоне лет, не подписана им. Эта сибирская летопись носит название строгановской, потому что была найдена в доме Строгановых. Написана она прекрасным образным языком, который отличает все другие труды князя. А особенно убедительно свидетельствуют об авторстве Катырева великолепные описанья природы, которые так удавались Катыреву в других его сочинениях, Иван Катырев — один из первых певцов русской природы.

Эта летопись увлекательно рассказывает о завоевании Сибири русскими, о подвигах Ермака и его товарищей. И, составляя эту летопись о бедах и радостях русских людей за Уралом, быть может надеялся многогрешный и непотребный дукс Иван, что будет когда-нибудь и кем-нибудь описана и его жизнь, бурная и беспокойная жизнь сына великой смуты.

Скончался дукс Иван в 1640 году.

вор Ремезовых ничем не выделялся среди других деревянных построек Тобольска. Дерево, как и всюду. Он находился в слободе близ стен острога. Казенная изба, переходя к Ремезовым от поколенья к поколенью, стала ремезовской наследственной собственностью. Здесь жил дед Моисей по прозванью Меньшой, простой воин, участник походов на остяков, вогуличей и татар в старое тревожное время, когда азиатские князьки, пытаясь вернуть себе былое величие, шли походами на Тобольск, чтоб стереть с лица земли стольный город Сибири. В этой избе родился Ульян Ремезов, который впоследствии получил звание сына боярского. В Сибири получить сословные преимущества было легче, чем за Уралом, многие казаки и стрельцы бывали тут жалованы в дети боярские и в дворяне — кто за доблесть, кто за усердье и грамотность. Ульян же Ремезов в начале пятидесятых годов XVII века выполнил важное порученье правительства. Случилось это так: весной 1650 года явились в Тобольск с верховьев Иртыша послы от грозного, но дружелюбного восточного государя — Аблая, тайши калмыцкого. Сообщили, что готовится Аблай в поход на казахов. И, для обеспечения победы, требуется ему волшебный талисман. А талисман этот надеется получить Аблай именно через посредство тоболян. Наследники татарского мурзы Кайдаула и кодского князя Алача тем талисманом незаконно владеют. Так пусть его величество молодой царь Алексей Михайлович повелит храбрым тоболянам, чтоб отобрали они у наследников Кайдаула и Алача и передали тайше Аблаю волшебный талисман — доспехи славного Ермака Тимофеевича.