Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Но особенно любила Елена Радоницу. Она считала, что название праздника шло от общей духовной радости живых и умерших по поводу Воскресения Христа. Одновременно люди воспринимали его как весеннее обновление природы. Управляющие двором, соседние жители всегда приглашали великую княгиню на торжественные поминки по умершим, всегда совершавшиеся во вторник на Фоминой неделе, на восьмой день после Пасхи. Как и в праздник Светло-Христово Воскресенье, на Радоницу обязательным было красное яйцо, означавшее не только Воскресенье Христово и поминовение умерших, но и обновление всего окружающего, первый радостный весенний праздник. Яйцо, как это было и в древние времена, служило уподоблением мира, не только солнца, но и всей Вселенной.

Елена, как правило, принимала участие в ритуале, когда селяне выбирали пустынное место на кладбище или же вблизи его, по возможности в каких-либо развалинах, ставили там разного рода еду и непременно вареные яйца или яичницу с салом, а также водку и вызывали покойников, родных и друзей. Никто нисколько не сомневался, как и сама великая княгиня, что тени их являются и присутствуют среди людей, что расставленная трапеза им приятна и что они подкрепляют ею свои силы. Могилы также застилались вышитыми рушниками, на них расставлялось съестное с обязательною яичницей. По могилам катали крашеные яйца. Поминки, или заупокойная тризна, совершались также и в домах. В каждом семействе пекли блины, и главы семейства, перечисляя имена всех близких умерших и со словом «хавтуры», бросали блин под стол. Во время этого обряда все присутствовавшие хранили благоговейное молчание.

Для Елены стало правилом участвовать и в праздновании замечательного, как ей казалось, народного праздника Ивана Купалы, сохранившего в себе многие следы седой старины. Им в Белой Руси заканчивались весенние праздники, когда на смену господству Лиолы уже фактически пришло господство Циоци, то есть весна сменилась летом. Ежегодно княгиня приезжала на этот праздник в имение Тростенец под Минском. Само празднование Купалы совершалось в ночь с 23 на 24 июня, т. е. накануне праздника святого Иоанна. Вечером все жители селения выходили в поле, к реке, озеру или хотя бы к ручью. Выбрав подходящее место, вбивали в землю большой кол, наверху его привязывали сноп, на который бросали прутья, хворост, поленья, потом зажигали. Одни прыгали через занявшийся костер, другие оббегали его и непременно три раза. Женатые и вдовы лишались возможности прыгать через огонь. В это время беспрерывно пелись песни. В некоторых местах, как рассказывали Елене, вместо столба используется чучело в виде женщины. Девушки пляшут вокруг него и поют. Перед рассветом Иванова дня девушки избирали самую красивую, раздевали ее донага, а затем украшали всю цветами. Окруженная многочисленным хороводом Дева-Купала, как ее называли, шла в лес и находила там заранее заготовленные венки. С завязанными глазами она раздавала их пляшущим и поющим подругам. Венки эти решали судьбу девушек: если доставшийся ей венок не завял — будет жить весело и богато; в противном случае — не видеть ей счастья.

Считалось важным собрать в эту ночь травы, и особенно первую из них — папоротник, или перунов цвет. Предание говорило и все верили, что на него может низойти огонь Перуна и тогда он вспыхнет ярким цветом. И случиться это может один раз в году, только в ночь на Ивана Купалу. Кто сможет сорвать этот цвет, тому откроются все тайны природы, и злые духи будут ему повиноваться. Нелегко однако стать обладателем волшебного цветка: вся рать Чернобога употребляет адские ухищрения, чтобы не допустить этого. Народ верил, что в эту ночь зарытые в земле клады являются на поверхности, преимущественно как светящиеся огоньки. Но на страже каждого клада стоит черт под различным видом, и только в редких случаях, когда надобно напугать смельчака, является в собственном образе. Они прыгают вокруг искателя кладов, сверкают огненными глазами, бьют его по лицу своими длинными хвостами, царапают когтями. При этом слышится вой, свист, рев.

Чаровницы в эту ночь также не дремлют: поят коров росою, отнимая у них молоко. Многие отправляются на Лысую гору и забирают для этого крестьянских лошадей. Поэтому их не выводят в ночь на пашню. Дабы все-таки ведьмы или чаровницы не захватили лошадей, на воротах, где они заперты, вешали громничную восковую свечу.

В праздник Святого Богоявления или Крещения Господня у храма, где Елена слушала литургию, сотни больных просили ее совершить над ними обряд, который многим помогал одолеть недуг. Священник передавал княгине все необходимое для этого, в том числе и сосуд с богоявленской, или крещенской водой. Потом священник уходил, чтобы обряд считался действительным. Всех страждущих Елена трижды окропляла этой водой со словами «Крещается раб божий во имя Отца. Аминь. И сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь.» После этого люди набирали освященной в храме воды, приносили ее домой и бережно сохраняли в течение года. Убеждались, что богоявленская, или крещенская вода, всегда оставаясь свежей, является святыней. Ее пили и ею окропляли жилища. Святая вода обязательно должна быть в доме, где имелся маленький ребенок.