Борис Тумасов - Иван Молодой. Власть полынная

Князь поднялся. Его зашатало. Санька подскочил, подхватил:

- Потерпи, княже. Усадил.

Иван головой покачал:

- Вот уж не ожидал…

От Тайницкой башни, что в Московском Кремле, повелел Иван Третий прорыть тайный лаз на случай вражеской осады.

С великим бережением копали, а где земляные работы вели, огородились забором высоким с выездными воротами. У тех ворот днем и ночью стояла стража зоркая. А самих мастеров, какие подкоп вели, из Кремля не выпускали, чтоб никому не рассказали, куда ход подземный поведет и в каком месте закончится.

О тех земляных работах одному государю было известно.

Никто под страхом смерти не помышлял проникнуть к Тайницкой башне. Святая святых была она для всех: ни говорить о том лазе, ни расспрашивать, коли не желаешь познаться с пыточной избой.

Землю за Китай-город вывозили, те же обозники подвозили лес крепежный и кирпич - стены обкладывать.

Часто приходил к Тайницкой башне Иван Третий, молча спускался в лаз вслед за главным мастером. А куда он водил государя, одному Богу известно.

Редко появлялся в Москве великий князь Иван Молодой. Как-то спросил у отца о Тайницкой башне, о ее секрете, но Иван Третий разговор оборвал, сказав сыну:

- Когда нужда будет, поведаю, а покуда жив я, и знать никому не надобно. Станешь ты вместо меня государем московским, тайну тебе передам…

Не пыталась познать секрет и великая княгиня Елена. Лишь однажды случилась у нее с Иваном Третьим такая беседа.

Зашел государь в московские палаты Ивана Молодого - сноха с внуком в Тверь собиралась. Присел к столу, на Елену испытующе поглядел:

- Не обижает ли тебя муж твой, Елена? Великая княгиня глаз не отвела, не потупилась, посмотрела смело:

- Нет, государь, Иван добр ко мне и обид не чинит.

- И то ладно, коли мир и согласие между вами.

- На все воля Божья.

- Вот ты меня, Елена Стефановна, о башне Тайницкой ни разу не спросила, о том, какие работы там ведутся. Тебе, Елена, верю, как никому. Знаю, с тобой любая тайна умрет. Лаз этот на случай, ежели враги к Москве подступят и защитникам Кремля в осаде доведется отсиживаться.

Замолчал великий князь, снохе в глаза заглянул. Что он в них прочитал? Нет, не любопытство праздное и не женское удивление таили очи ее - взгляд строгий и волевой.

Государь продолжил разговор:

- Врагов у Московской Руси много, Елена. Князей удельных усмирили, братья мои пока замолчали, поджали хвосты, Орда Золотая, какая грозила нам до смерти своего хана Ахмата, тоже скончалась. Но вот угроза нам постоянная с западных рубежей, от ляхов и Литвы. Речь Посполитая - вот кого остерегаться надобно… Потому, Елена Стефановна, и лаз строю. А выход ему не к Москве-реке будет, а совсем в иную сторону, к лесам подмосковным.

Слушала княгиня, ни разу свекра не прервала. Мысль ворохнулась: одиноко государю, коли к ней, невестке, пришел выговориться. Сжалось сердце: ведь Софье не открылся, никому из бояр не проговорился, даже от сына Ивана все таил. Елена положила ладонь Ивану Третьему на руку и сказала:

- Хворь, государь, одолевает великого князя Ивана Молодого. - Она продолжала удерживать руку Ивана Третьего в своей руке. - Тяжкая хворь, чую. И не только ногами, душой мается он.

- На итальянца-лекаря надежда, Елена. Московской Руси великий князь здравым надобен. Слышь, Елена Стефановна, здравым! Ты уж, княгиня, проследи за ним. Виновен я. Может, в борозду государственную преждевременно поставил его, повременить надобно было. Но уж слишком сгущались тучи над Русью Московской!

- Государь, в чем вины твои, не мне судить. Одно знаю: власть ему тобой дадена, но не по твоей воле у него пытаются отнять ее…

У Ивана Васильевича взметнулись брови:

- Ты кого имеешь в виду?

- Господа нашего Всевышнего! - нашлась с ответом Елена.

Государь вздохнул:

- Мудра ты, Елена. Ох, как мудра. Тебе бы не бабий сарафан носить, а рубаху кольчужную и меч. Сына бы мне такого!

Елена усмехнулась:

- Внук Дмитрий растет, Рюрикович!

Дай-то Бог, дай! А Ивану скажи, пусть поправляется. Никто у него великого княжения не заберет. В Тверь я его на поправку послал. - Уже уходя, от двери повернулся: - На Думе решать будем о стене кремлевской. Обветшала она…

На Думе Иван Третий сидел задумчивый. Уехала сноха с внуком в Тверь и будто занозу в душе оставила, рану душевную.

Что бояре на Думе говорили, о чем спорили, не слышал. Слова Елены будоражили сознание. О власти Ивана Молодого она говорила. Догадывался тогда еще, что сноха на Софью намекала. Да Софья и не скрывает, что хочет видеть на великом княжении своего сына Василия. Сколько раз она государю внушала, что у Василия кровь от царей византийских!.. И больной Иван Молодой-де не великий князь. Государь понимал, но объявлять, что передаст великое княжение от Ивана Молодого Василию, не собирался. Память хранила обещание, данное жене, покойной Марии.