Валерий Замыслов - Иван Сусанин

— Всегда Ванька виноват!

— Виноват! «Мне лошадь запрячь — раз плюнуть». Вот и плюнул, абатур! [1] Абатур — упрямец, неслух, болван. Хомут — набекрень, супонь — гашником [2] Гашник — поясок, шнурок, продергиваемый в верхнюю часть штанов для их подвязывания. .

Округ лошади, саней и путников разыгралась метель, да такая неугомонная и бесноватая, что в трех саженях ничего не видно.

Двенадцатилетний Ванятка, довольно крепкий и рослый отрок, в облезлом бараньем кожушке, весь запорошенный снегом, проваливаясь в сугробах, двинулся к отцу, но его остановила Сусанна.

— Погодь, сынок.

Голос матери едва прокрался до Ваняткиных ушей.

— И ты, Осип, отойди. Отойди, сказываю!

Оська, неказистый, приземистый мужичонка, норовил, было, поправить хомут, но супруга слегка двинула его плечом, и муженек едва в сугроб не отлетел.

Сильной и приделистой была молодая баба Сусанна. Ни в пахоте, ни в косьбе, ни в какой другой работе мужикам не уступала. Даже избу топором могла изрядно рубить.

Деревенские мужики посмеивались:

— Те, чо не жить, Оська. Твоей Сусанне из чрева матери надо бы мужиком вывалиться. Ловкая баба!

— Закваска была добрая. Отец-то ее, Матвейка, на медведя с рогатиной ходил. Экое чадо выстругал, хе-хе.

— А ведь не размужичье. И статью взяла, и лицом пригожа. Добрая женка!

А вот на Оську мужики дивились: кажись, от одного корня на свет вылупился, но вырос замухрышкой. Дай щелбана — и лапти к верху. Недосилок и есть недосилок. Ванятка, никак в деда уродился. Ядреный парнек подрастает.

Сусанна управилась с хомутом и села в сани.

Метель выла на все голоса, засыпая белым покрывалом путников.

— Сгинем, — смахивая рукавицей снег с куцей бороденки, удрученно выдохнул Оська.

— Окстись! — недовольно молвила Сусанна.

— Куды ж дале-то?

Супруга не сказалась: покумекать надо. Наобум Буланку вожжами хлестать — и вовсе дело пропащее. Лошадь с дороги сбилась, начала по сторонам брыкаться — вот и ослаб хомут. На Ванятке вины нет: он с упряжью давно ладит… Но что делать в экую завируху? Добро зарано выехали, добро за полдень не перевалило, а то бы в сутемь угодили. Вот тогда бы совсем пришлось худо. Да и ныне еще — как Бог взглянет.

— Сидеть бы уж в своей деревеньке, — глухо донеслось до Сусанны.

Супруга вновь не отозвалась. Перетрухнул мужик, вот и деревеньку помянул. А не сам ли весь предзимок скулил:

— Худая жисть. Кутыга оброками задавил, в лес с топоришком не сунешься, Да и все рыбные ловы под себя заграбастал. Надо в Юрьев день [3] Юрьв день — 26 ноября по старому стилю. (Все последующие даты также будут приведены по ст. ст.) За неделю до Юрьева дня и в течение недели после него был старинный срок перехода крестьян к другому помещику или боярину. Позднее переход был запрещен Борисом Годуновым. к другому барину уходить.

— А пожилое [4] Пожилое — плата деньгами, которую крестьянин отдавал феодалу в случае своего перехода к другому землевладельцу. Введение пожилого являлось одним из этапов в процессе закрепощения крестьян, так как это затрудняло уход. В ХУ1 в. пожилое брали также с крестьян, менявших лишь место жительства в пределах владения одного и того же феодала. С полным запрещением перехода крестьян пожилое отмирает. скопил?

Оська лишь тяжело вздохнул. Сидел в курной избенке да скорбно загривок чесал. Угрюмушка на душе. Жита после нови — с гулькин нос: барину долги отдал, старосте-мироеду да мельнику за помол.

А тут и тиун [5] Тиун — приказчик. нагрянул. Подавай в цареву казну подати, пошлины да налоги: стрелецкие, дабы государево войско крепло да множилось, ямские, чтоб удалые ямщики — «соловьи» — по царевым делам в неметчину гоняли, полоняничьи, чтоб русских невольников из полона вызволить… Проворь деньгу вытрясать. А где на всё набраться?

Поскребешь, поскребешь потылицу — и последний хлебишко на торги. Вернешься в деревеньку с мошной, но она не в радость: едва порог переступил, а тиун тут как тут.

— Выкладай серебро [6] В XVI веке медных денег не было. в государеву казну.

Выложишь, куда денешься. Лихо жить у барина, голодно. Надо бы к новому помещику идти, авось у того постытней будет, но в кармане денег — вошь на аркане, да блоха на цепи. Пожилое Кутыге век не наскрести, хоть лоб разбей.