Колин Маккалоу - Битва за Рим

Под вечер того же дня Цепион прислал уведомление о разводе и письмо Друзу, содержание которого адресат не стал держать в тайне.

– Хочешь знать, что пишет этот клоп? – спросил он сестру.

К этому часу ее успели осмотреть несколько лекарей, единодушно прописавших ей постельный режим. Она лежала на животе, пока двое подручных лекаря заклеивали ей спину от самых плеч и ноги до лодыжек пластырями. Ливии было нелегко повернуться к брату, но она, рискуя вывихнуть шею, ухитрилась скосить на него глаза:

– Что же?

– Во-первых, он отказывается признавать своими всех троих детей! Во-вторых, не собирается возвращать твое приданое. В-третьих, обвиняет тебя в неоднократных изменах. Он также не намерен возмещать расходы, понесенные мною за семь с лишним лет проживания его семьи под моей крышей: основанием для всего этого служит то, что ты якобы никогда не исполняла своих супружеских обязанностей, а ваши дети рождены от других мужчин.

Ливия Друза уронила голову на подушку:

– Ecastor! Скажи, Марк Ливий, как он может поступать так безжалостно с собственными дочерьми? Ладно еще маленький Квинт, но Сервилия и Лилла? Сервилия этого не переживет!

– Подожди, это еще не все! – воскликнул Друз, размахивая письмом. – Он также намерен внести изменения в завещание и лишить детей наследства. И после этого у него еще хватает наглости требовать у меня назад «его» кольцо! «Его» кольцо!

Ливия Друза знала, о каком кольце идет речь. То была фамильная драгоценность, принадлежавшая их отцу, который, в свою очередь, получил ее от своего отца; предание гласило, что это было кольцо-печатка самого Александра Великого. С тех пор как Квинт Сервилий Цепион и Марк Ливий Друз подружились, будучи еще мальчишками, Цепион страстно желал стать обладателем кольца: у него на глазах оно было снято с пальца умершего Друза-цензора и надето на палец теперешнего Друза. Отправляясь в Смирну и в Италийскую Галлию, он упросил Друза дать ему это кольцо как талисман. Друзу не хотелось расставаться с кольцом, но потом, устыдившись, он все же сдался. Стоило Цепиону вернуться, как Друз потребовал кольцо назад. Сначала Цепион искал причину оставить кольцо себе, однако, не найдя таковой, подчинился, сказав с деланым смехом: «Ладно уж! Но когда я уеду опять, придется тебе, Марк Ливий, снова дать мне его в дорогу – оно приносит счастье!»

– Да как он смеет! – негодовал Друз, хватаясь за мизинец, словно Цепион мог вынырнуть у него из-под локтя и завладеть драгоценностью, благо что кольцо на мизинце сидело плотно: Александр Великий не был крупным мужчиной.

– Не обращай внимания, Марк Ливий! – успокаивала Ливия Друза брата, не сводя с него глаз. – Но что будет с моими детьми? Может ли он исполнить свою угрозу?

– Сперва ему придется иметь дело со мной, – мрачно отозвался Друз. – Тебе он тоже прислал письмо?

– Нет, только уведомление о разводе.

– Тогда отдыхай и ни о чем не тревожься, сестра.

– Что сказать детям?

– Ничего не говори, пока я не разберусь с их папашей.

Возвратившись в кабинет, Марк Ливий Друз выбрал свиток из наилучшего пергамента из самого Пергама (ему хотелось, чтобы его ответ выдержал проверку временем) и написал:

Разумеется, ты, Квинт Сервилий, волен отказать в отцовстве троим своим детям. Однако я волен поклясться, что они – твое потомство, что и сделаю в суде, если до этого дойдет. Ты ел мой хлеб и пил мое вино с месяца апреля того года, когда Гай Марий был в третий раз избран консулом, и продолжалось это до тех пор, пока ты не отбыл в дальние края два года без одного месяца тому назад; я и тогда продолжал кормить и одевать твоих детей и твою жену и давать им приют. Попробуй найти доказательства супружеских измен со стороны моей сестры за те годы, что вы вместе прожили в этом доме! Достаточно взглянуть на дату рождения твоего сына, чтобы понять, что и он зачат в моем доме.

Настоятельно советую тебе оставить намерение лишить наследства троих твоих детей. Если ты не изменишь своего решения, я подам на тебя в суд от имени твоих детей. Выступая перед присяжными, я не стану скрывать имеющихся у меня сведений о золоте Толозы и местонахождении крупных денежных сумм, которые ты снял со счетов в Смирне и вложил в банкирские дома, недвижимость и торговые предприятия на западном побережье Срединного моря, – словом, всю твою коммерческую деятельность, запрещенную сенаторам. В качестве свидетелей я привлеку известных римских врачей, которые единодушно подтвердят тяжесть увечий, нанесенных тобою моей сестре. Далее, я не остановлюсь перед тем, чтобы вызвать в суд в качестве свидетелей саму сестру, а также слугу, имеющего уши.