Наталья Соловьева - На берегу Тьмы [litres]

– Моя дочь для меня умерла.

Вскоре пришло письмо от Коли: дослужился до майора, и ему дали квартиру в Москве, по знакомству взяли на Лубянку. Катерина долго не решалась ему написать, все еще не уходила боль после их последнего разговора. Не могла не думать о том, что, если бы не Коля, Саша остался бы в берновском госпитале, не стремился бы на передовую и не погиб. Ответил Александр, много жаловался на непонимание семьи, на Глашу, на одиночество, и очень скоро Коля стал звать отца к себе в Москву. Александр, недолго думая, засобирался. Уложил чемодан со своими университетскими книгами, спустился вниз и пришел прощаться с Катериной:

– Еду к Коле жить. Здесь не могу больше.

– Как же ты? А я как?

– Мне тошно здесь. Я здесь все ненавижу. И тебя тоже.

С этими словами Александр вышел из дома и отправился на станцию.

Катерина вышла на крыльцо и смотрела, как он уходил. Столько лет вместе, столько пережили. Оплакали сына. Потери, революция, войны. Может, и не жили душа в душу, но все же детей родили и не были чужими друг другу. И вот сейчас, когда старость была не за горами, муж бросил ее и сбежал как трус. В тяжелое, голодное время оставил с дочерью и внуком. Глаше был нужен строгий отец. Пусть бы отругал ее, даже ремнем бы отходил, ведь именно этого она и добивалась, но только бы не был таким равнодушным. Муж несколькими словами перечеркнул всю жизнь Катерины. Будто все было напрасно.

Через два месяца из Москвы принесли телеграмму, несколько слов о том, что Александр умер от пневмонии и чтобы Катерина готовила похороны.

Через день появилась полуторка с гробом, обитым алой материей. Приехал и Коля. Он сильно изменился с 1942 года, когда Катерина в последний раз видела его: смурной, ни с матерью, ни с Глашей не разговаривал. Вместе с ним была молодая женщина с бегающими карими глазками, которую он представлял соседям как свою жену. «Как странно, – подумала Катерина, – а мы и не догадывались, что Коля женился». Женщина так и осталась безымянной – Катерина не узнала, как ее звали.

Во время похорон Катерина молилась о душе Александра. Они были когда-то счастливы, были. Жизнь прошла. Александра больше нет. Как легко и незаметно можно все потерять! Она вспоминала свадьбу, первую ночь, купание в лесном озере, как муж впервые признался ей в любви. И что же теперь? Он лежал в гробу, такой маленький, неузнаваемый, безобразный. Она не могла отыскать в нем черты мужчины, которого когда-то любила, даже его волосы с медным отливом превратились в ржавую паклю.

Глаша рыдала над гробом:

– Папа, папочка, прости! Папочка, как же я без тебя? Папочка, миленький мой!

Глаша любила отца, и все ее выходки, ее разгульная жизнь были вызовом ему: «Вот, посмотри, на что еще способна твоя дочь!» Глаша ждала, что отец простит и примет ее. Не дождалась. На поминках напилась так, что домой ее отнесли на руках.

Ванюшу на похороны Катерина не пустила – отвела к соседке – ему было уже больше трех лет, а он все еще не разговаривал. Катерина боялась испугать его, жалела.

Уезжая сразу после поминок, Коля молча сунул письмо.

Катерина взяла конверт. Открывать не хотелось. Если бы в нем было что-то хорошее, Коля наверняка сказал бы. Она устала горевать. Ее сердце после смерти Саши онемело. Катерина работала, хлопотала по хозяйству, заботилась о Ванечке и даже смеялась. Но как будто во сне. Ничто ее по-настоящему не радовало и не огорчало. Даже мужа как будто хоронила не она, а кто-то другой.

Уложив Ваню, Катерина зажгла керосинку, аккуратно разрезала конверт и стала читать:

«Милая моя Катя, прости меня. Жизнь наша не сложилась, и виноват в этом только я. Не так я видел мою судьбу, мое предназначение. Хотел справедливости, жить по совести, своим трудом, на своей земле. Но мои идеалы, как ты знаешь, рухнули. Приспосабливаться не мог и не хотел. Так уж получилось, что убеждения оказались важнее всего. Я думал, что все еще успею исправить, что все временно. Но шли годы, я внутренне костенел. Мне понравилось быть одному. Своим равнодушием я хотел наказать тебя, но наказал только себя. Если и была в тебе любовь, я сам разрушил ее. Благодарен, что ты не оставила меня, несмотря на то, что я был жесток к тебе. Ты не выбрала более легкую жизнь, хотя могла бы. Я умираю, и вот к такому итогу жизни пришел: во мне ничего не осталось, даже разочарования.

Я должен покаяться перед тобой. В тот день, когда приходил Николай, я сам выдал его Ермолаю. Больше всего на свете боялся потерять тебя. Ты должна знать: Николай умер в поезде, не доехав до Свердловска.