Иван Арсентьев - Буян

Образы революционеров, с любовью нарисованные И. Арсентьевым, составляют идейный костяк романа, его пафос. Но «Буян» — произведение многоплановое, и автор, естественно, не мог не показать и силы, противодействующие революционному народу, и самые разнообразные слои общества, через которые он проводит персонаж, занимающий в романе центральное место, — Евдокима Шершнева. Образ Шершнева очень противоречив, он, несомненно, вызовет размышления и споры. Могут отнести этот образ и к литературным реминисценциям, и к попыткам дать какой-то композиционный стержень, на который можно нанизать разнообразные события. Известная доля истины в таких суждениях, конечно, есть, однако не это главное в Шершневе. Писатель задался целью проследить за эволюцией характера обездоленного и «озлобленного личными неудачами» человека. А таких в революции было немало. Поэтому, слегка притушевывая социальное начало в Шершневе, автор следит за перипетиями его душевных колебаний, уделяет большое внимание психологической мотивировке поступков своего персонажа.

Попытаемся проследить и мы за эволюцией характера Шершнева, за логикой этой эволюции. Путь, который избрал себе сам Евдоким, и конечный результат этого пути в высшей степени символичны. Лишь в самом начале романа он пытается самоопределиться, а вернее, уйти в сторону от жизни, от людей, жить для себя и только, не участвовать в политической борьбе, которая на глазах у него разгорается. Определенная доля случайности в его судьбе, конечно, имеется. Но это не бытовая случайность, а «случайность» как философская категория, в которой находит одно из своих конкретных проявлений историческая необходимость. Случайности, на волю которых в начале романа брошен Евдоким, определяют лишь формы его деятельности, но не ее содержание. Нахватав пинков со всех сторон, Евдоким — опять же случайно — примыкает к социал-демократам. И вот эта «случайность» оказывает решающее влияние на дальнейшую его судьбу. Сын нищего псаломщика, деклассированный, по сути дела, элемент, он в то же время лелеет мечту о собственном клочке земли, на котором для него свет клином сошелся. Земля для Шершнева — панацея от всех бед и горестей жизни и единственная и достаточная цель революции, к которой он примазался со своими корыстными целями. В этом смысле образ Евдокима имеет широкое обобщающее значение. Слабое выделение писателем его социальной принадлежности как бы усиливает обобщение, показывает, что самые разные слои населения, люди разных целей и устремлений поднимались на гребне революционной волны, но удержаться на ней могли лишь сильные духом, твердо знающие задачи борьбы, не преследующие узко эгоистичных интересов. Нам кажется, что именно в этом смысл образа Евдокима Шершнева.

Хорошее знание фактического материала, интересное сюжетное построение, колоритный язык, идейный пафос романа делают «Буян» значительным творческим достижением И. Арсентьева. Писатель впервые обращается к образам относительно далекого прошлого: в прежних романах автор широко использовал автобиографический материал. И надо сказать — первый блин комом не вышел. «Буян», несомненно, привлечет внимание не одних только куйбышевских читателей: события местного значения, описанные в романе, по типичности для своего времени, по художественному их осмыслению близки и дороги каждому советскому человеку.

ВИКТОР КРЫГИН

Часа в три пополудни двор опустел. Евдоким Шершнев присел на бревно под забором, снял форменный картуз и подставил лицо лучам еще не очень горячего апрельского солнца. Неровный ветерок пошевелил густой кудерь русого чуба, лениво перелистал раскрытый учебник агрономии. Рядом послышались чьи-то шаги, и тень закрыла книгу. Евдоким поднял голову и увидел Александра Коростелева.

— О! Ты откуда?

— Соскучился, вот и завернул по дороге… Здорово, Дунька! — приветствовал он Евдокима, протягивая руку. — Можно к тебе присоседиться? — Он усмехнулся, и длинное лицо его с задумчивыми серыми глазами вмиг преобразилось.

— Садись, место не куплено, — подвинулся Евдоким и посмотрел с интересом на бывшего однокурсника, которого в прошлом году исключили из Кинельского сельскохозяйственного училища. Краем уха Евдоким слышал, что выгнали Коростелева за какие-то политические делишки: то ли бумаги запрещенные нашли у него, то ли донесли, что агитацией революционной занимается, то ли за все вместе. Евдоким остерегался всяческих непозволительных штук и старался держаться от них подальше. Но Коростелев уселся рядом, блаженно сощурился на солнце, положил на колено несколько книжечек, сложенных стопкой, спросил: