Иван Катавасов - Блаженство по Августину

Без кормчего, знающего, куда и зачем ему плыть, корабль не поплывет, а повлечется по воле стихий, хотя б имелись на борту кормило, ветрило и полный комплект весел с гребцами.

К чему я клоню, ты понимаешь, Гераклий. Назавтра во время воскресной мессы я намерен объявить тебя моим полномочным коадьютором, считай, викарием в епархии Гиппона.

Кого нам надо, тотчас изберут прихожане, открыто проголосуют по-сенатски ногами, коль скоро ли, медленно я присоединюсь к избраннику. А в моем завещании ты назначен главным наследником и правопреемником в священстве епископата. Об этом также православные узнают завтра, возрадуются о тебе и восплачут обо мне.

Года три-четыре я еще протяну относительно в здравом уме и твердой памяти. Как дальше и дольше — не знаю. Думаю, надеюсь, молюсь о том, Господь смилуется и освободит меня от напрасного и бездарного существования в скотском обличье слабоумной плоти…

Или же вы с Эллидием мне поможете по воле Божьей. Грех будет на мне, и я за него в ответе. Ты меня уразумел, сын и брат мой?

Пресвитер Гераклий мельком оглянулся на свиту из клириков, причетников, охранников, почтительно отстающую в отдалении от сокровенного разговора епископа и его ближайшего сподвижника.

— Другие, отче Аврелий, весь свой век на даровщину кормятся, на клоаку трудятся. Как птицы поднебесные не сеют, не жнут, только свиристят, галдят и гадят неблаговестно.

О бренной плоти не беспокойся. Ответственно обещаю: полоумным позорищем и неразумным посмешищем ты у меня не станешь, в чем и клясться мне незачем.

Аврелий никогда о том не говорил, никому не признавался, но всегда в его самобытном философском жизнеустроении он мечтал обзавестись настоящими учениками. Не теми, кто слушает разиня рты, но умеющими, знающими, о чем говорить, что писать в развитие и в распространение мудрых мыслей учителя.

Такого вот ученика-алюмнуса он обрел в лице Гераклия Микипсы, точнее, прозорливо заметил, высмотрел будущего аколита, последователя и комментатора творений учителя-магистра. Пастырь добрый с необходимой пастве толикой зла из святого отца Гераклия тоже получается замечательный и значительный во времени суровом, немилосердном.

Тем временем святому отцу Поссидию, который в письмах безуспешно тщится комментировать жизнедеятельность во благолепии того самого престарелого, пресвятейшего и преподобнейшего, давно пора воссесть на кафедру епископа в естественном и экклесиальном порядке вещей. Скажем, в Салдах. Так как праведно воспользовавшийся смертными благами, приспособленными к миру смертных, получит большие и лучшие…

И перестанет лепить, диктовать Бог ведает что в братских посланиях невпопад… Еще мемории зачнет про святейшего Августина кропать…

От моря нумидийский архиепископ двинулся обратным путем к высоким стенам и башням Гиппо Регия мимо укрепленного военного aквaтoрия у линии береговых скал, приспособленных к обороне с суши, через предместье вдоль рва, не так давно расчищенного и углубленного. Лектикой и носильщиками он не пользовался, отдавал предпочтение смиренному хождению пешком. Пускай дело-то и не в смирении, как бы ему ни умилялась восхищенная паства. Раньше переносной способ перемещения во времени и пространстве полагал несносным высокомерием, теперь же в носилках его стало попросту невыносимо укачивать.

Но вот от корабельной болезни, благодарение Богу, как в молодости, он ничуть не страдает. Прав Эллидий, наверное, свежий ветер и морская водяная соль помогают не поддаваться качке. Так что вскорости можно смело отправляться в Картаг, нимало не боясь показаться немощным, беспомощным и болезненным старцем.

Тем не менее, на крепостную башню к центуриону Горсу, осматривающему работы по укреплению стен, Аврелий взобраться не осмелился. Подождал терпеливо внизу у ворот.

Подняться-то наверх по лестнице он поднимется, пожалуй, не слишком запыхавшись, однако благополучно спуститься по крутым ступенькам без весомого и несомого содействия пары дюжих прислужников не очень получится. Голова снова закружится, и слабость в ногах одолеет. А побок с крепким квестором ветеранов выглядеть столь слабосильным как-то неловко. Ведь разница в возрасте у них считай никакая.

Зато Ихтис от скоромного пропитания мясом половину жевательных зубов растерял, клыки сточил, а у некоего святейшего прелатуса они почти все в целости. Ну и зрение на оба глаза вполне покамест ему годится вблизи и вдали.