Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

— Да, я понимаю. Движение — жизнь, не так ли?

Элис нетерпеливо расхаживала в гостиной из угла в угол. Братья, влетевшие в комнату, устроили возню, но поймав сердитый взгляд сестры, выскочили в коридор. Она прошла следом за ними и остановилась, уставившись на лестницу. О чем же так долго беседуют отец и Астер? Отец, как правило, ставил «выскочек», как он порой называл ухажеров дочери, сразу же на место, и те быстро ретировались. Элис порой это забавляло, а порой выводило из себя. Но долго на отца она сердиться не могла, так как очень его любила, и по-прежнему считалась с его авторитетом.

Но новый знакомый вызывал у нее большой интерес, и на этот раз Элис решилась высвободить своего гостя из цепких рук отца. Она быстрым, но по возможности бесшумным, шагом прошла к библиотеке и приотворила дверь.

— Достоин счастья лишь тот человек, кто готов в любое время рискнуть своим телом, своим благополучием, своей жизнью за великое дело, — заявил ее отец.

— Но согласитесь, воспитать человека интеллектуально, не воспитав его нравственно, значит вырастить угрозу для общества, — возразил Алексей.

Рузвельт с прищуром посмотрел на него, краешки его губ изогнулись вверх — по всей видимости, фраза, произнесенная Глебовым, ему понравилась. Затем он рассмеялся и пошутил:

— Да, совершенно необразованный человек может обчистить товарный вагон, а выпускник университета может украсть аж целую железную дорогу!

Алексей рассмеялся.

— Благими намерениями выложена дорога в ад.

Рот Элис от удивления приоткрылся. Астер и ее отец увлеченно вели беседу, шутили и смеялись! Непостижимо. Она была в замешательстве. Решив разрушить их идиллию, Элис постучала по дверному косяку. Мужчины обернулись. Алексей ей улыбнулся, а отец пригласил войти.

— О, я ненадолго, папа. Всего лишь хочу забрать своего гостя, — сказала она капризно.

— И в самом деле, мистер Рузвельт, мне пора. — Глебов поднялся. Президент нехотя тоже встал с кресла. — Было очень приятно с вами побеседовать.

Рузвельт протянул ему руку:

— И мне, как ни странно. Приходите еще, мы побеседуем с вами об Америке.

— Непременно. Сочту за честь, — ответил Алексей, пожимая протянутую руку.

Они распрощались, и Элис повела Глебова к выходу. Судя по ее прямой напряженной спине и надменно поднятой голове, Элис не понравилось благосклонное отношение ее отца к ухажеру.

— Когда вы сердитесь, вы еще прекрасней, — с ироничной усмешкой сказал Алексей. Элис не ответила, сама передала Глебову шляпу и трость, открыла перед ним входную дверь. Но Алексей не торопился переступать порог.

— Вы ведь спешили, мистер Астер, — напомнила надменная Элис.

— Предпочитаю еще немного задержаться, — все также усмехаясь, ответил Алексей, делая шаг к девушке.

— Не стоит.

— Что вас так расстроило, Элис? То, что я так мало уделил вам сегодня внимания, или то, что вам не удалось досадить отцу, так как мы нашли с ним общий язык?

Элис фыркнула:

— Думайте, что хотите. Прощайте.

Алексей, оперевшись рукой о дверной косяк над ее плечом, наклонился к ней.

— Вы кое-что забыли, Элис, — произнес он ласковым тоном, с желанием смотря на ее губы. Элис вспыхнула, когда она предположила, что он хочет сделать.

— Что же? — Она невольно облизала внезапно пересохшие губы.

— Во-первых, вы забыли, что ваш отец умный человек. Как он легко смог убедить вас не встречаться со мной! Ему лишь пришлось просто по-дружески побеседовать со мной, и ваш интерес ко мне утих.

— А что, во-вторых? — поняв, что целовать ее он не собирается, язвительно заметила Элис.

— Во-вторых?

— Да. Во-вторых?

— Во-вторых, — Алексей нежно взял ее за подбородок и неторопливо погладил большим пальцем. Наклонился к ее губам, — я хотел бы поцеловать вас, Элис, — губы девушки приоткрылись в ожидании поцелуя, — но вы так сердитесь на меня, что не позволите это сделать. Тогда я попытаюсь сделать это в следующий раз. — Он отстранился.

Глаза Элис распахнулись и загорелись сердитым огоньком.

— Уверены, что будет «следующий раз»? — съязвила она.

Глебов не ответил, нахально смотря ей в глаза с самоуверенной усмешкой на губах, учтиво поклонился и пошел прочь, чувствуя, как Элис Рузвельт провожает его пристальным взглядом.

Прошла пара дней. За Алексеем следили. Он это точно знал, хотя вели они себя довольно профессионально. Этого и следовало ожидать — президент не был наивен и был осторожен — мало ли кто может втереться в доверие к его дочери и к нему самому.