Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

Довольно быстро все пришли к выводу, что эта дурная идея была следствием моего пагубного влияния. Вот почему я держала Ездру вдали от Храма, пользуясь его слабостью. И когда Ездра процитировал Исайю, ему ответили цитатой из Иеремии: «Наступают дни, когда среди сыновей Аммоновых слышен будет крик брани, и города их будут сожжены огнем, и овладеет Израиль теми, которые владели им» . По их мнению, следовало объявить войну Товии. Такова воля Яхве.

Однако Ездра держался твердо. Он приказал:

— За работу. Пусть в первый день седьмого месяца весь город, мужчины и женщины, мужья и жены, соберутся перед Водными воротами. И все будут в один голос читать законы, которым Яхве научил Моисея.

Случается, что, когда одна беда уже настигла, а следующая кажется неминуемой и держит всех в ожидании, вдруг наступает краткий миг совершенно неожиданного счастья.

Вот такое счастье наступило в Иерусалиме, витая от улицы к улице, из дома в дом, пока головы склонялись над буквами, словами, фразами.

Счастливая песнь трепетала в воздухе у каждого очага, когда, выучив алфавит, отец и мать, забавляясь, рассказывали его на ночь ребенку, чтобы дитя училось и во сне.

Великие и малые, ученые и несведущие — все различия были забыты. Осталась только воля всего народа обрести силу в своем знании, своих словах и главном Слове, данном им Предвечным. Царил тихий говор нации, которая ощутила на губах вкус памяти, как влюбленный пробует на вкус лепестки имени возлюбленной.

О, Антиной, супруг мой, ты полюбил бы это время!

Оно было молоком и медом. Время изобилия на земле Иудеи! Мы были едины, спаянные высокой целью. Все вместе, мы, мужчины и женщины, старые и молодые, разбирали одни и те же буквы, произносили одни и те же слова, и каждый из нас искал в них справедливость и истину.

Никто больше не роптал. Все дрязги были забыты.

Может быть, это рука Яхве твердо лежала на нас, потому что мы больше ничего не слышали ни о Товии, ни о Гешеме, ни о хоронитах, ни об угрозах.

И во мне, Антиной, вновь зародилась надежда. Сомнения ушли прочь. Мы были правы, когда пожелали ухода Ездры. Цена нашей разлуки была велика, но она была заплачена не зря. Бальзам пролился на мои раны, причиненные унижениями Парисатис.

Впервые с момента нашего прихода в Иерусалим я обрела покой. Я нежилась в том безумии, которое называется счастьем и надеждой.

Я представляла себе, как исполню свое обещание. Совсем скоро каждый узнает установления Яхве и научится жить по Закону Его праведности. Скоро по воле Предвечного Завет вновь обретет силу и приведет к Нему народ Его, и тогда мир и радость зазвучат в домах Иерусалима, как сейчас звучит чтение свитка.

И тогда мой долг будет исполнен. Я смогу пуститься в обратный путь в Сузы, Каркемиш или в любой уголок мира, чтобы воссоединиться с тобой.

Как того пожелал Ездра, в первое число седьмого месяца года на паперти Храма зазвучали витые рога. Им ответили эхом другие рога по всей стране, от Галилеи до Негева. У Водных ворот нас набралось тридцать или сорок тысяч. Нас было так много и мы стояли так плотно, что казалось, будто земля была покрыта ковром из пестрых цветов человеческих.

Ездра и священники поднялись по ступенькам, ведущим на крепостную стену. Солнце стояло еще невысоко. Было свежо, и ласточки, щебеча, гонялись за утренними насекомыми.

А потом наступила тишина. Настоящая тишина.

Она воцарилась над Иерусалимом, над Иудеей. Те, кто были при этом, будут клясться до скончания времен. Тишина, которая могла исходить только от Предвечного, опустилась в тот миг на Его народ.

Ездра достал из футляра свиток Моисея. В тишине было слышно, как шуршит папирус о кожу.

Ездра взял свиток. Один конец его он вложил в руки старого священника, потом развернул свиток во всю длину в пять или шесть локтей.

В молчании сорока тысяч человек было слышно, как потрескивает папирус, которого касалась рука Аарона. И слышно было, как ступают сандалии Ездры по камню стены.

В небе больше не было ласточек. Только синева и белые камни прекрасного Иерусалима.

Палец Ездры лег на папирус.

Мое горло пересохло. Сомнение сковало мои губы и не давало вздохнуть.

Не было ли это безумием?

А вдруг стремление Ездры соединить сущность народа и сущность слова было еще одним безумием мечты?

Возможно ли, что эти тысячи человеческих существ станут народом, который читает Книгу, который творит Храм из Слова Яхве?