Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

Один за другим оскверненные камни были убраны. Это была титаническая работа. Вереница повозок, которая тянулась от рассвета до заката на протяжении девяти дней, вывезла камни за пределы города в специально обозначенное древними священниками место, считавшееся нечистым.

Кувалдой они сокрушили жертвенник всесожжений. Следуя Закону, они соорудили новый жертвенник из неотесанных глыб, привезенных с соседних холмов.

После этого старики, еще помнившие свершения Неемии, пришли к Ездре и сказали:

— Нам нужен огонь нефты!

Они привели Ездру к колодцу, которого до сих пор никто не заметил, потому что поверх него была навалена груда бесполезных обломков. Когда весь мусор убрали, мы увидели нетронутую крышку и в глубине самого колодца вместо воды обнаружили черное зловонное месиво.

Старики объяснили Ездре, что он должен натереть пол Храма этим вязким месивом, прежде чем возводить его заново.

— Как смогу я возвести Храм чистым, если повсюду будет эта липкая смола? — запротестовал Ездра.

Старики смеялись и отвечали:

— Положись на Яхве, положись на солнце!

Так и было сделано. Они притащили полные ведра этой зловонной жидкости и вылили ее на остатки старого деревянного покрытия и разрозненные мраморные плиты.

Этой ночью в окрестностях Храма невозможно было дышать, и многие из нас боялись, что скоро совсем задохнутся. Однако утром, когда солнце обрушилось на Храм, вязкая масса растопилась, слегка задымилась и заблестела, как черное золото. На мгновение все замерли, ослепленные. Затем с оглушительным звуком взметнулось синее пламя.

Старики кричали от радости, пританцовывали и пели:

— Нефта! Нефта, глас Яхве!

Секундой позже пламя исчезло, мраморные плиты были сухими, но горячими, словно их просто нагрело солнце.

Это было такое волшебное и удивительное зрелище, что дети весь день бегали по улицам города, изображая глас Бога!

Ездра и его люди продолжили свою работу. Они изготовили новые священные предметы взамен тех, которые не взяли с собой. Левиты поставили светильник в священном зале, установили новый стол, окуренный ладаном, и сделали новые лампы для освещения Храма. Плотники, работавшие под их руководством, закончили двери, портики, позолоченные короны и эмблемы, которыми украсили фасад. Наконец в один из дней месяца ав Ездра объявил, что Храм очищен и готов принять наши песнопения.

Три дня и две ночи мы пели во весь голос, и слезы катились по самым задубевшим щекам. Улицы вибрировали от звуков лир, цитр и кимвал.

Мы совершили великое жертвоприношение, подобное тому, что предшествовало нашему уходу из Вавилона. Дым поднимался и покрывал новые крыши Иерусалима.

Огонь продолжал так мощно гореть в ночи, что мы не сразу осознали происходящее, когда на другом конце города раздались другие крики и взметнулось другое пламя.

Снаружи под стенами скакали и ревели всадники Гешема. Их было пять или шесть сотен, и они образовали огненную змею, извивающуюся по полям и холмам. Внезапно они выпустили в небо тучу огненных стрел.

Сначала это было очень красиво и походило на летящие по небосводу звезды. Но их огненный путь закончился на соломе наших кровель.

Взвились новые языки пламени. Новые крики и стоны разорвали воздух.

К утру больше половины заново отстроенных домов обратились в пепелища.

Яхезия был прав.

Кровь, огонь, слезы. Вот чем стал для нас Иерусалим.

Слезы Ездры омочили мою тунику. Слишком много было и слез, и криков, и ужаса, чтобы он мог плакать на людях. После катастрофы этой ночи он прибежал ко мне, как потерянный ребенок.

Я же ошеломленно застыла, почувствовав тело, которое я обнимаю. Ездра стал так хрупок, что я могла бы поднять его на руки. Неужели он верил, что одного его духа, одной только пламенной любви к Яхве будет достаточно, чтобы поддерживать в нем жизнь?

Возможно.

Но он был в гневе и на свой дух, и даже, не желая в этом признаться, на Яхве. Он бил себя по лбу футляром со свитком Моисея и, почти задыхаясь, повторял одни и те же вопросы:

— Лейла, почему Яхве наслал на нас такую беду? Чем мы провинились? Разве Храм не был очищен? Разве не следуем мы каждому правилу, каждой букве? Почему Он оставил нас в нашем бессилии? Лейла, в чем наша вина?

Что я могла ответить? Весь город плакал, как и он, не умея ответить на эти вопросы. Одни тушили пожары, другие ухаживали за ранеными. Повсюду оплакивали погибших.

И мне не хотелось искать объяснений.