Николай Спасский - Византиец

По губам Н. скользнул краешек распятия. Так начались их отношения с Виссарионом, которым суждено было продлиться многие годы, вплоть до смерти кардинала, а по существу — значительно дольше — до конца.

Поначалу Н. был взят скриптором — писцом. Его работа в основном состояла в переписывании древних греческих рукописей, иногда — в переводе их на латынь. Года через два, однако, кардинал Никейский, ничего не пускавший на самотек, заметив старательность и исполнительность нового скриптора, перевел его рангом повыше — в секретари. Здесь Н. стали допускать к ведению корреспонденции, к другим документам. Дальше больше. Ко времени возвращения Виссариона в Рим Н. уже прочно утвердился внутри узкого круга ближайших сотрудников кардинала. Что он чувствовал, что испытывал при этом?

Конечно, что греха таить, в первую очередь — гордость, удовлетворение от того, что он пробился, победил, смог. Как-никак, Виссарион в то время считался одним из влиятельнейших политиков Италии, наиболее реальным претендентом на папское кресло. Он делал политику, и политика делалась вокруг него. Это было безумно интересно, увлекательно. Молодой талантливый человек с искоркой божьей — а она у Н. определенно имелась, — оказавшийся после долгих лет ученичества допущенным к большим делам и серьезным решениям, испытывал состояние, подобное наркотическому опьянению.

Но было и другое. История — лучший учитель. Оказавшись брошенным в самую гущу исторических событий, Н. очень рано повзрослел. Он за несколько лет прошел ту школу, в которой молодые люди обычно засиживаются до 35, а то и до 40 лет, а некоторые не оканчивают вовсе. Н. был бесконечно благодарен своему отцу за то, что тот для него сделал, за напутствия. Если бы не отец, его уже давно, скорее всего, не было бы в живых. И тем не менее Н. стал понимать, что уроки, преподанные отцом, — это еще далеко не все.

Выживать ради самого себя можно и нужно. Но жить только ради самого себя не хотелось. Н. бывало очень тяжело. Иногда тянуло все бросить, взмолиться: Господи, зачем все это? Порой закрадывались совсем греховные мысли. Святынь-то не осталось. Однако чем умнее, способнее, увереннее в себе, изворотливее, жестче, хитрее Н. становился, тем четче он сознавал, что делает все это, идет на все эти сделки с совестью не только ради себя, а во имя чего-то большего. Вот здесь-то и коренились истоки того внутреннего разлада, который в Н. вызывала служба у Виссариона и который постепенно разрастался.

Виссарион вызывал у Н. одновременно два чувства: влюбленности и отторжения. Н. был влюблен в кардинала, как ученик бывает влюблен в учителя. В того трудно было не влюбиться. Даже на фоне богатого талантами XV века Виссарион неоспоримо казался настоящим гением.

Прежде всего поражала работа его мозга. Родившись в семье ремесленников на окраине цивилизованного мира, в городе Трапезунд на северо-востоке Малой Азии, столице миниатюрной Трапезундской империи, этот человек силой своего интеллекта превратился в одного из самых влиятельных людей Европы. Гуманист в самом полном смысле этого слова, с необычайно широкой сферой познаний как в духовных материях, так и в светских. Политик, что называется, от Бога. Проповедник невероятной силы, полемист. Писатель, владеющий пером легко, свободно и элегантно в любом жанре и на обоих языках — как на греческом, так и на латыни. Наконец, воинствующий миссионер, выступавший главным носителем идеи объединения двух церквей и организации нового крестового похода.

Но при всем том, положа руку на сердце, Н. не смог бы сказать, что Виссарион ему нравится как человек, что он ему симпатичен. Скорее наоборот. Такое случалось с Н. в отношениях с женщинами. Ему доводилось любить женщину серьезно, по-настоящему. И в то же время сознавать, что как совокупность человеческих черт она ему не нравится, что он не приемлет качеств ее характера, что ее стиль поведения вызывает у него отторжение.