Николай Спасский - Византиец

Виссарион с помощью Н. разослал огромное количество писем немецким князьям, городам и даже просто отдельным влиятельным деятелям, призывая их направить своих полномочных представителей на Венский собор. Но, видимо, большинство немецких князей уже решили, что крестовый поход — это не для них. Никто из правителей первого ранга не прибыл. Когда наконец собор все-таки открылся 17 сентября и была зачитана папская булла с подтверждением полномочий Виссариона в качестве легата, делегаты разыграли возмущение. С ними якобы не посоветовались. То, что замышлялось как предприятие века, призванное объединить весь христианский мир, выродилось в элементарный скандал.

В октябре 1460 года переговоры окончательно остановились. Обсуждать дальше было нечего. Молодой и циничный Н. ожидал этого результата, но Виссарион был явно подавлен. Судя по всему, не менее подавлен был и сам Пий II, который поначалу отказывался верить докладам Виссариона о провале миссии и просил его остаться и попытаться еще и еще раз. Так Виссарион задержался в Вене еще на одиннадцать месяцев. В конце концов до папы дошло, что больше с императором и с немецкими князьями обсуждать нечего. Он разрешил Виссариону вернуться домой.

Кстати, вместе с Виссарионом в его свите поехал в Рим и Региомонтанус, которого кардинал после смерти Пеурбаха привлек к написанию компендиума Птолемеева «Алмагеста». Виссарион оставался самим собой. Даже в минуты величайших исторических потрясений он не переставал беспокоиться о своей научной полемике с Трапезундом.

Тем временем нашествие продолжалось своим чередом. Пали Афины, практически вся Морея, Трапезунд. В сентябре 1462 года турецкие войска заняли Лесбос, учинив там жестокую резню. Следующей в июне 1463 года стала Босния. Требовалось что-то делать.

Идея крестового похода провалилась окончательно и бесповоротно. Это было очевидно. Даже когда по привычке продолжали говорить о крестовом походе, по существу, имелось в виду совсем другое. Речь, скорее, шла о ведении классической коалиционной войны с османской Турцией. На тот момент сторонники отпора турецкому нашествию могли положиться только на само папское государство и с оговорками — на Венецию.

Виссарион переживал это поражение крайне болезненно. В жизни все-таки есть справедливость, не без мстительного удовлетворения, которого он сам стыдился, подмечал про себя Н. Виссарион столько лет твердил о крестовом походе, фактически подразумевая воссоздание единой вселенской христианской церкви и себя во главе ее. Сейчас, с приближением старости, ему пришлось заняться подготовкой войны с турками в самом что ни на есть черновом, будничном смысле, причем ради весьма заземленной цели — не допустить вторжения турок в Италию. Такая угроза существовала реально.

Поначалу все складывалось благополучно для организаторов антитурецкой кампании. 7 мая 1462 года умирает дож Паскуале Малипьеро, сторонник политики умиротворения. 12 мая ему наследует Кристофоро Моро, человек весьма близкий к Виссариону, один из виднейших деятелей антитурецкого лагеря. Затем следует длительный период закулисных контактов. Наконец, в июне 1463 года венецианский посол при Святом престоле объявляет папе, что Светлейшая синьория решила выступить против турок в защиту себя и христианства. 5 июля 1463 года Виссарион в качестве полномочного легата с мандатом на ведение переговоров об участии Венеции в крестовом походе покидает Рим.

Н. хорошо знал Венецию. Жил там долгое время в молодости, с тех пор бывал неоднократно. Он с большим основанием мог назвать Венецию своим городом, чем кто-либо другой, даже несмотря на то, что в Риме он жил дольше. Он любил этот город на воде. Город мистический, непонятный. Такой западный и в то же время очень восточный.

Любил Большой канал с его дворцами, исписанными узором готических окон и террас, с волшебным, кружевным Ка’ д’Оро [5] Ка’ д’Оро — сокращение от Каза д’Оро (Золотой дом). Один из самых красивых палаццо, расположенных на Большом канале в Венеции. Построен в XV веке в готическом стиле. . Любил огромные церкви, неожиданно выраставшие своими кирпичными фасадами из темных и грязных переулков. Любил надменные стволы колоколен. Любил запахи гниющей воды и свежего моря. Любил пышное великолепие Святого Марка, почти родное, если бы не память о четвертом крестовом походе и не кони, и громадье Санта Мария Глорьоза дей Фрари. Любил саму атмосферу жизни в Венеции, замешенную на бешеной активности, войне, коммерции, интригах, разврате, крови и вине. В этот раз он особенно остро ощутил свое небезразличие к этому городу. «Умрет Виссарион — перееду сюда», — подумал Н., зная, что этому никогда не суждено случиться.